Читать онлайн полностью бесплатно Олег Мраморнов - Всюду жизнь. Стихи

Всюду жизнь. Стихи

Большинство стихов созданы в 2020 году и прежде не публиковались. Во второй части они образуют неразделимый поток времени, а приметами пейзажа происходящему в них сообщается единство места.

© Олег Мраморнов, 2021


ISBN 978-5-0053-3827-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

БЛИЗКОЕ ПРОШЛОЕ

В Боке Которской, на Балканах

Здесь Адриатики простор
сверкает, как нигде,
вдаль уходя от Чёрных Гор,
блеск царствует везде.
В Италии уже не так,
там ближе горизонт,
и меньше блеска видит зрак,
глядясь в лазурный понт.

Когда ни приеду, встречает

то Троица, то Вознесенье,

и вайи приветливо машут

у узких церковных ворот,

и капают толстые свечи

слезами в песок ноздреватый.

Всегда розмариновый запах,

тимьян на полу сербской церкви,

цветущих кустов изобилье

и карстовых гор крутизна.

Рыбак с золотистою сеткой

вдоль берега важно проходит,

он рыб серебристых наловит

и нам их к столу принесёт.

Сюда короли приезжали

в славянское гордое время,

все рыцари, все знаменосцы,

юнаки отважные все.

Антично застывшее время,

античными стали пространства,

и в лицах людских поражает

их древний античный извод.

Слепит Адриатика морем,

слепит Адриатика солнцем,

слепит Адриатика светом,

от блеска устали глаза.

И весь этот мир бирюзовый,

и весь этот мир серебристый,

и весь этот мир многоцветный

увидел я вместе с тобой.

От Столаца неподалёку
кричал призывно муэдзин —
Корану веря и Пророку,
молиться не желал один.
Форель играла в горной речке,
и возвышался минарет;
в одном приветливом местечке
нас пригласили на обед.
– А если нас закружит дервиш,
мы тут же свалимся в реку
и с серебристою форелью
в сеть попадёмся к рыбаку!
– Тогда давай скорей уедем, —
ответил я на возглас твой, —
чтоб нас не подали к обеду
с отрезанною головой.
Бился турок с черногорцем,
дабы голову срубить.
Кто из нас под жарким солнцем
первым вызвался любить?
Утро в Которском заливе,
по воде ползёт туман,
чтобы выглядеть игривей,
ты надела сарафан.
Превратившись в деву-вилу,
стала ты меня водить
по росистым луговинам
дабы голову вскружить.
Шла купаться в водах бухты,
сох на солнце сарафан,
я слонялся необутым
и подозревал обман.
Мы испорченные люди,
нас обманом не пронять,
не объехать на верблюде…
Головы б не потерять!
Много лет с тех пор минуло.
Выцвел яркий сарафан,
но монистами блеснула
мне любовь из южных стран.

Дождись меня в Которской бухте

на склоне знакомой горы,

где почками ветви набухли

в предчувствии вешней поры.


Стрелой кипарис вознесётся,

сравняется крона с горой,

и в сердце твоём всколыхнётся

всё бывшее нашей весной.


Не верь, что мы стали чужими,

что воздух растерзан и пуст,

глазами ты бухту обымешь,

и вырвется имя из уст.


В славянских зарослях есть узкая дорога,

я на неё ступил, с надеждой на прозор.

Мне Пушкин помогал, и Тютчев понемногу

приглядывал за мной из европейских нор.


Славянский мир – клубок противоречий,

османский гнёт, тевтонский хищный след,

надменность польская, блажь хуторских наречий,

а для меня дорог в Европе больше нет.


Когда я посетил возвышенную Прагу,

то понял, почему я оказался там:

я за Мефодия башкой на плаху лягу,

гуситов доблестных я папе не отдам.


Но до чего ж тернист, извилист путь балканский —

того гляди, в тупик он заведёт.

Знать, я не растерял наследный пыл славянский,

коль Негош>1 с Ловчена мне знаки подаёт.


Столетия прошли, он всё в дозоре,

зовёт его родная сторона,

не отпускает косовское горе,

где не увидеть ни конца, ни дна.


Спешит на помощь несчастливым сербам,

найти пытаясь сгинувший очаг,

тоскою переполненное сердце

слезою изливается в очах.


Надежды наши отрицает время,

но Негош в эту истину не верит:

не может быть, чтоб дикий арнаут

возобладал в краю святого Саввы!


Затмился потускневший образ славы,

и уголь тлеющий едва дымится тут.

>1 Петар Негош – черногорский правитель и сербский поэт; тема Косовской битвы и завоёванного турками Косова была ведущей в его творчестве, прах поэта покоится в мавзолее на одной из вершин Ловчена

2010-е гг.

Послание в Черногорию

Где степь выхаживала Разина

и Ермаков производила,

одна трава лишь непролазная

на заповеданных могилах.


В них казаки укрыты здешние,

чья слава тихий Дон венчает,

и по апрелю ветры вешние

их в люльке вечности качают.


Не видно тех, кто в пору смутную

Романовых на трон сажали

и силою своей могутною

их от врагов оберегали.


Хранил мой пращур героический

портрет царя в суме дорожной,

но грянул на Руси трагический

год революции безбожной.


Был царь убит, никем не понятый,

и воцарился дикий холод,

и рухнул стяг, донцами поднятый,

и раздробил свободу молот.


Лишь Крюков с Кумовым, писатели,

клялись быть верными до гроба

родному краю. Показательно,

что вместе с ним погибли оба.


Все революции кончаются,

есть и у дерзости пределы;

средь черногорцев отмечается,

что царь для сербов много делал.


Достойно есть, что память сербская

споменик зиждет Николаю —

пускай исчезнет накипь дерзкая

и правда высится живая.


Стихи написаны по просьбе черногорских друзей по случаю установки бюста Николая II в монастыре святого Симеона Байдабского, расположенного близ Подгорицы; стихи переведены на сербский язык, напечатаны в тематическом сборнике и в черногорских газетах

Ф. Крюков и Р. Кумов – писатели, выступившие на стороне народных повстанческих сил в гражданской войне на Дону и ушедшие из жизни в тот период

Споменик – памятник (србск)

2018

На могиле брата

Он жил без оглядки, без экивоков,

поумерить бы пыл, но, видно, не получилось,

а на наших дорогах лучше не разгоняться…



Другие книги автора Олег Мраморнов
Ваши рекомендации