– Ну? И когда ты мне расскажешь? – Агнешка сидела на перилах, отделяющих пешеходную дорожку от буйной зелени дворцового сада, и лениво качала ногой. Солнце золотило ее светлые волосы, и казалось, что его лучи запутались в них, как в мягком шелке.
– О чем? – Марек, навалившись на эти же самые перила, стоял рядом и смотрел как будто бы небрежно и лениво, а на самом деле с удовольствием. В легком сарафане, в сандаликах, одетых на босу ногу, с едва заметной россыпью веснушек на лице Агнешка была сейчас вся такая летняя…
– Он еще спрашивает! – возмутилась девочка. – О флаере, конечно!
– О флаере? – не понял Марек.
– Ну, ты даешь! – Агнешка даже перестала качать ногой и соскочила с перил. – Флаер. Наша делегация подарила тебе флаер. Ну не тебе, конечно. Твоему отцу. Но для тебя. С интеллектуальным блоком, адаптированный подростковый вариант. Мне о таком и не мечтать, а тебе на халяву достался. И оказывается, ты даже не знаешь!
– Ого! – пробормотал Марек. Флаер с интеллектуальным блоком – это круто. Он читал о таких, но вживую никогда не видел. – Отец ничего не говорил…
– Значит, и не скажет, – грустно вздохнула Агнешка, вспрыгнула обратно на перила и снова закачала ногой. – Опять посчитает тлетворным чужеродным влиянием.
Сейчас она явно повторяла чьи-то чужие слова, и Марек даже догадывался чьи. Он подумал, не обидеться ли, и решил, что не стоит. Отец действительно частенько был… Марек поискал слово помягче, но, кроме как «упертый», ничего не придумалось. «Ну и что? – привычно оправдал его Марек. – У него работа такая, вся страна на нем держится». Это тоже были чужие слова. Льстивые, угодливые – из стереопередач, из речей приближенных. Ну не совсем льстивые, доля правды в них тоже была. Отец, придя к власти, получил разрозненную, разваленную страну. Он начал жестко и твердо. Навел порядок, расстрелял возмутителей спокойствия, под угрозой карательных мер заставил людей работать. При его правлении настали мир и покой, которые длились уже больше двадцати лет. Правда, последнее время снова пошли выступления и демонстрации. Люди возмущаются и требуют… Марек вдруг задумался: а что же они там требуют? А, неважно! Что бы это ни было, отец справится: он хороший правитель. Марек со временем надеялся стать таким же, а сейчас просто нейтрально ответил:
– Я спрошу его.
– Сомневаюсь, конечно, что отдаст… – пожала плечами Агнешка, и солнечные блики, падающие сквозь паутину листьев, пробежали по загорелой коже. – Но если что – ты меня покатаешь!
– Само собой!
– Агния, – послышался строгий голос.
Ребята обернулись: на дорожке стояла высокая светловолосая женщина – мать Агнешки. Лицо ее было недовольным: дружбу дочери с Мареком она не одобряла. Но, к счастью, высказать это неодобрение вслух не могла – ведь Марек, как-никак, являлся наследником. А вот самой Агнешке было плевать на субординацию, и за одно это Марек был готов прощать ей все выкрутасы и девчоночьи закидоны.
– Здравствуйте, миссис Карпински, – вежливо поздоровался Марек.
– Добрый день, – почти нейтрально – с едва заметным уклоном в «холодно» – ответила женщина и снова строго обратилась к дочери: – Агния, домой.
– Ну ма-а-а-ма! – попыталась проныть-возразить Агнешка.
– Дочь? Ты слышала меня? – В голосе женщины на этот раз был лед.
Агнешка вздохнула и спрыгнула с перил.
– Пока, – виновато бросила Мареку.
Тот кивнул. И долго смотрел вслед матери и дочери, удаляющимся по дорожке парка. Женщина что-то негромко выговаривала девочке, а та виновато оправдывалась. Марек еще раз вздохнул: да, как бы ни казалось окружающим, а быть наследником диктатора все-таки не всегда выгодно…
* * *
Уже на подходе к Президентскому кабинету Марек услышал голоса. Он приостановился. Не то чтобы он собирался подслушивать, но нужно же было понять, с кем разговаривает отец и можно ли войти.
Отец был с Асланом, первым советником, и они спорили. Несмотря на то что Аслан был моложе отца чуть ли не вдвое, он единственный из приближенных Президента решался спорить с ним, а также единственный, кому это прощалось. Однажды Марек спросил отца: почему так? «В окружении каждого правителя должен быть хоть один человек, который не побоится сказать ему правду, – серьезно ответил отец. Помолчал и добавил: – Впрочем, одного вполне достаточно».
– Господин Президент, люди недовольны. Напряжение нарастает, и если на это закрывать глаза, то рано или поздно оно приведет к открытому выступлению. Изменения нужны, необходимы! – Первый советник волновался.
– Какие изменения, Аслан? – Голос отца был нетороплив и невозмутим. – У людей есть все, что им нужно: работа, уверенность в завтрашнем дне. Вспомни, что было, когда они выбирали меня Президентом: война, развал, разруха. Не я ли дал им все, что они имеют сейчас? Чего же им еще нужно?
– Мир не стоит на месте, господин Президент! Тогда все изменения были революционными. Но с их введения прошло слишком много времени. А что сейчас? Закрытый режим, ограничения и запреты, неоправданная жесткость наказаний. И все это на фоне социального расслоения. Люди все меньше верят во власть. В Президента. В вас. Нужны новые перемены: уменьшение давления, открытая политика. Люди хотят свободы: они хотят иметь право выбирать и принимать собственные решения. Людям нужна самостоятельность!
