Пролог
Этап перехода человека в личность, пожалуй, можно начать с этого момента, с момента пришедшего этого человека в атмосферу одиночества. Одиночество само по себе является явлением существования индивидуума в практическом отрицании всего окружающего – слухов, сплетен, разного рода происходящих событий, не соответствующих реальности, и, конечно же, ни за что не случившихся действий. К одиночеству приходят не от скуки и безделья, а от тоски и мученья. Именно когда остаешься один на один с собой, приходят правильные, но удручающие мысли о жизни и ее прелестях, о том, как ты бесчестен и отвратителен, о том, как несуразно твое поведение в обществе – и многое тому подобное. Можно бесконечно размышлять на ту или иную тему, но сущность одиночества неизменна. Одиночество присуще, отчасти, благоразумным умам, а в благоразумстве просыпается чувство бесполезного существования и противоречивости своих деяний, возникает чувство стыда и горести, преломляются все лучи света в темной голове и направляются в сознание, наполняя тем самым светлостью и без того затуманенный ум. И все это происходит в уединении с самим с собой. Главное понимать, а обладаешь ли ты этим даром перевоплощения из ужасного в прекрасное. А, иначе говоря, вся эта формула перехода из грязного, необузданного, черствого, беспринципного филистера, в чистого, приятного душой и светлого умом простого человека не поддастся расчетам.
Есть один человек, который может постичь мудрость, начать понимать других, не преступая чужих принципов и входить в их положение, знать и не перечить законам природы – истинного существования всего живого. Но это все не означает, что нужно презирать чужие взгляды и быть с ними не согласным, унижать неправого и отчуждать мнение оппонента. Стоит надеяться, что вы поняли намек, – кратко речь пойдет о религии, которая не совпадает с дарвиновской теорией происхождения человека! Ни за что на свете нельзя оскорблять права верующих, ведь у каждого своя воля в выборе своей поддержки и смысла существования. Но есть мнение по поводу всего сверхъестественного – это нечто страха, – непредвиденное, необъяснимое, несуществующее, что на самом деле имеет свое объяснение. Любое чудо и волшебство, творимое фокусником, не раскрывающего своих карт, в итоге становится разгаданным, и уже не является чем-то необъяснимым, так и вера в бога, например, христьянского народа, поддается сомнению: «А на самом ли деле церковь дает нам то соединение с всевышним, когда узнается, что деятельность служащих церкви направлена из соображения выгоды и наживания капитала за счет набожных деяний». Народ должен понимать всю прелесть наживы над простыми смертными, – это коммерческий ход, и его никто никогда не отменит. Мы всегда будем верить во что-то, но нельзя верить наглым жуликам (которые наживаются за счет беды семьи, потерявшего человека), берущие баснословные гонорары за отпевания. И живущие так же за счет счастья этих же семей и родных, у которых появляется маленькое чудо на свет, которое по всем соображениям и канонам общества, должно быть поцеловано святым отцом, во имя защиты этого чуда от всех невзгод и проблем, не дай бог возникших на его жизненном пути. Это ни в коем случае не призрение христианской веры, это посыл в массы: ведется грязная богохульская миссия по чистому и законному заработку денег. Для пояснения следует обратиться к писателю XIX века Уилки Коллинзу, который в своем сложносоставном романе «Когда опускается ночь» в «рассказе монахини о женитьбе Габриэля» привел точное описание отношения к христианской вере, правда, католической, но от этого суть не меняется:
«… Служба началась. И какая служба – еще со времен ранних христиан, молившихся в пещерах земных, – могла бы быть благороднее и возвышеннее богослужения в тех обстоятельствах? Ни напускной пышности, ни обильных безвкусных украшений, ни рукотворной роскоши вокруг. Эта церковь была окружена тихим и устрашающим величием спокойного моря. Куполом этого собора были лишь беспредельные небеса, единственным светочем – чистая луна, единственным украшением – сияющие россыпи бесчисленных звезд. Ни наемных певчих, ни богатых, будто князья, священников; никаких любопытных зевак и поверхностных любителей сладкозвучия. И паства, и те, кто собрал ее, были одинаково бедны, одинаково гонимы – и молились одинаково, пренебрегая всеми своими мирскими интересами и нависшей над ними смертельной опасностью». Рассказ про времена французской революции, а это, на минуточку, конец XVIII века.
Неизвестно, почему разговор начат с религии, но таких проблем много в мире. Ведется борьба в разных сферах деятельности за справедливость и становления правопорядка. Просто важно понимать, не может быть чья-то вера подвержена плате: можно жертвовать деньги на строительство храма, можно покупать рукописные иконы выдающегося художника, можно миловать святого отца за прочтение им молитв, но нельзя просить и ставить перед выбором: «Если не заплатил, то ты навлекаешь на себя беду, Бог отвернется от тебя». Впрочем, это всего лишь дополнение к предыдущему умозаключению, поэтому это не единственный вопрос, который начал беспокоить нашего героя. Того самого героя, который может постичь мудрость.
