Глава 1. Охотник Степан Горохов
Метель в тундре
Северный ветер гнал по тундре позёмку. Снежные клубы, отрываясь от поверхности земли, белым облаком закрывали горизонт, и тогда казалось, что это опустился туман. К вечеру пошёл снег, настоящая метель. Не переставая, он сыпал двое суток, намёл огромные сугробы, плотным покрывалом закрыл мёрзлую землю.
В большом рубленом доме, стоявшем на самом видном месте далекой заполярной деревни, ждали Степана Горохова. По расчетам Насти, его жены, он должен был приехать ещё вчера, но его всё не было.
«Дел-то у него всего на день-другой, – глядя в окошко, думала Настя, – объехать свой участок и проверить капканы. Да разве это участок! Так себе – клочок тундры. Вот раньше был участок так участок; за пять дней его не обойдёшь. А теперь…»
Обида за мужа, за свою семью перекосила её круглое лицо, чёрные раскосые глаза загрустнели.
«Отрезали завистники у Стёпки приличный кусок, даже отец не помог. А Стёпка доволен, говорит: “Я даже от этого выиграл: участок стал меньше, зато весь зверь теперь на моей деляне, как будто кто-то его сюда переманил”».
«Песца в эту зиму совсем мало, – продолжала размышлять о муже, поглаживая пухлую щёку, Настя, – видать, за кормёжкой куда-то подался. Вот хитрец, всю обедню нам испортил. А такие планы были! О-ох-х».
Протяжный стон вырвался наружу. Груди волнами заходили под ворсистой кофтой.
«Ну уж ладно, куда теперь деваться? – она словно смирилась со случившимся. – Как-нибудь проживём, главное, чтобы у Степана всё ладилось, а мы уж при нём. Правда, Ксюшка останется без новых сапожек и Кольке не справим куртку. Парень стал уже совсем большой, в этом году ему поступать учиться».
Переделав все домашние дела, Настя снова подошла к окну. Напротив светились окна соседского дома. Через открытую отдушину было слышно, как хлопала калитка, лаяла собака. Кто-то громко включил музыку. До неё долетела знакомая мелодия. Со двора донеслись скрип снега и чей-то разговор.
Пришёл Колька с дровами. Проводив его взглядом, в мыслях опять вернулась к Степану.
«Песца мало, значит, и с капканами у Стёпки хлопот никаких: должен бы уже домой вернуться. Может, что случилось? Никак заблудился! Да вообще не должен бы: он у нас везучий, никогда ещё не блуждал. Дорогу найдёт даже в голой тундре. Уж сколько лет прошло, а я до сих помню, как мы с дороги сбились и чуть не пропали. А он, поди ж ты, вывел нас. Тогда ночью домой добрались. В этот раз всё гораздо хуже: снега больно много, в такую погоду далеко не уйдёшь. Метель вот откуда-то нежданно-негаданно налетела. К чему бы это? Сто лет, говорят, такой непогоды здесь не было…».
– Мам, ну отойди ты от окна, всё равно там ничего не увидишь, – сквозь плотную завесу своих мыслей услышала она голос сына. – Приедет отец, не переживай. У него нарта сломалась. Сидит он там один среди своих собак…
– А ты откуда знаешь? – уставилась на сына Настя. – Лучше не мели языком. Нечего мне душу травить и так тошно.
– Мам, ну не сердись, пожалуйста. Я же хотел как лучше, думал тебя успокоить…
Легкие нарты быстро неслись по тундре, рассекая бескрайнюю белую равнину.
«Поть, поть», – погонял своих собак Степан, время от времени, размахивая длинной палкой-остолом.
Впереди упряжки, как колобок, катился лохматый Кучум, которого Степан взял три года назад совсем маленьким ещё несмышлёнышем. Справа от него, в одной паре, бежал Толбук, а следом за ними – вся собачья свора: восемь таких же лохматых разномастных лаек. Среди них выделялись Аргыс и Моойто. Они были покрупней остальных и самыми красивыми в упряжке. Но он старался их не выделять, не баловать, однако время от времени им перепадало от вожака. Он их не миловал и при случае показывал, кто тут главный.
Смеркалось. Солнце быстро потонуло во мгле короткого зимнего дня, подул пронизывающий ветер. Он принёс снег, прямо на глазах разыгралась метель. Перемену погоды Степан ожидал к ночи, а до этого рассчитывал доехать до своего зимовья, стоявшего в одном дне пути от его деревни.
Пронзительно завывал встречный ветер. Он швырял в лицо колючие снежинки, и снег попадал в глаза, забивался под шапку. Степану приходилось постоянно щуриться и, отворачиваясь, наклонять голову ещё ниже. Неожиданно нарта на что-то налетела и резко остановилась. Хрустнули полозья. Степан кубарем скатился в снег. В сторону отлетел остол, собаки сбились в кучу.
«Вот тебе на! – не то удивляясь, не то ругаясь, произнёс Степан. – Сроду тут ничего не было. Голая тундра».
Он поднялся и, подхватив отлетевшую пушистую ушанку, подошёл к собакам. Они не пострадали, только оторвались постромки у Кучума, и, стряхнув с себя снег, он разгуливал вдоль упряжки. Под нартой Степан увидел бивень мамонта. Острая часть едва выступала из-под снега, но этого хватило, чтобы разворотить всю нарту. Такие бивни иногда встречались и раньше, да Бог миловал, проносило. Сломался один загнутый полоз, полетели все стойки – копылья, державшие площадку нарты. Степан попробовал всю «конструкцию» связать верёвкой, но нарта была так разворочена, что оставалось её только бросить.
С досады Степан пнул бивень. Постояв рядом, ногами разгрёб снег. Толстым концом рог уходил в мёрзлую землю, вытащить его оттуда было невозможно. Бивень был довольно большим и, главное, с хорошей костью, какую постоянно спрашивали косторезы и перекупщики.
