В роддом №36 ранним утром поступила молоденькая девушка. До конца смены Евдокии Семеновны, немолодой акушерки, оставалось два с половиной часа, и она надеялась, что за это время обойдется без происшествий.
Девушке оказалось пятнадцать лет, и звали ее Катя. Все шло без осложнений, и без десяти восемь утра Катя родила здоровую девочку.
– Какая у тебя здоровенькая хорошая девочка, – приговаривала Евдокия Семеновна, взвешивая и заворачивая новорожденную.
Акушерка обернулась и посмотрела на родильный стол, где лежала девушка.
– Как дочку назовешь? – спросила она.
Девушка перевела на женщину мутные пустые глаза, и, словно не увидев ничего, отвернулась к окну.
– Ну ничего, не все сразу называют. Это ничего.
Закончив со своими обязанностями, Евдокия Семеновна сдала свою смену и поспешила на свой автобус.
В палате, куда привезли Катю, было три роженицы. Катя сразу отвернулась к стене, словно не замечая утренней суеты. Женщины пытались спросить, не нужно ли чего, но, встретив лишь молчание, забылись своими хлопотами.
Наступило время кормления, медсестры разносили детей по палатам. Было слышно, как кричали малыши. Молодые мамы готовились к кормлению своих детей.
В палате №6 женщины, проходя мимо Катиной кровати недоуменно косились – девушка по-прежнему лежала, отвернувшись к стене. За эти часы она так и не произнесла ни единого слова.
Наконец медсестра подкатила каталку к палате №6. Ловко вынимая детей, она называла фамилии и отдавала младенца в руки маме.
– Пошехонцева, – медсестра держала в руках туго запеленатого ребенка.
Ей никто не ответил. Она растерянно обвела глазами палату и увидела отвернувшуюся к стене фигуру под простыней. Медсестра подошла к кровати и, нагнувшись, повторила.
– Это вы Пошехонцева?
– Я, – безучастно ответила девушка.
– Что же вы молчите? Возьмите своего ребенка.
– Зачем? – спросила девушка.
– Конечно, у вас сейчас нет молока, – ничуть не удивившись реакции девушки, ответила медсестра. – Но, возможно, вы захотите просто положить его рядом и полежать вместе. Привыкайте друг к другу, – уговаривала медсестра. Затем добавила.
– Ребенка вашего мы покормили.
– Я устала, – Катя натянула простыню на голову. – Унесите ее отсюда.
– Ну хорошо, пока отдыхайте, – медсестра пожала плечами и вышла из палаты. По коридору слышно было, как каталка с новорожденными покатилась дальше.
Женщины, наблюдавшие этот разговор, молча кормили своих детей.
Через два дня в кабинет главврача постучалась Галина Викторовна, медсестра.
– Можно, Эдуард Евгеньевич?
– Конечно, Галя, входи, – Эдуард Евгеньевич, плотный мужчина в возрасте, сидел за рабочим столом и что-то писал.
Галина Викторовна вошла, прикрыла за собой дверь кабинета и, пройдя к столу, села напротив.
– Что-то случилось? – поинтересовался врач, снимая очки и приготовился слушать.
– Вот какое дело, Эдуард Евгеньевич, – начала Галина. – Тут одна ребенка кормить отказывается, даже не смотрит в его сторону.
– Это какая? Не девочка ли из шестой палаты? – врач прищурился. Галина знала, когда Эдуарду Евгеньевичу что-то не нравится, он всегда прищуривается, словно пытается разглядеть возникшую проблему со всех сторон.
– Она самая. Что делать?
– Ну, для начала приведи ее ко мне. Поговорим. Иногда помогает, – он потер пальцами правой руки уставшие от бессонной ночи глаза.
Галина ушла. Эдуард Евгеньевич встал из-за стола и принялся мерить шагами пространство своего небольшого кабинета. Он думал о том, что сколько он проработал в роддоме, так и не смог справиться с волнением, которое неизбежно возникало в таких ситуациях.
Раздался робкий, еле слышный стук в дверь.
– Да-да, входите, – тут же откликнулся доктор.
Из-за двери показалась девушка, совсем девочка. Она робко подошла к столу и встала напротив.
– Вы меня звали? – спросила она.
– Звал, девочка, звал, – Эдуард Евгеньевич устало опустился в кресло. – Садись.
– Меня зовут Эдуард Евгеньевич, а тебя как?
