Глава 1 Заговор в темной комнате
В маленькой комнатке без окон и дверей, за письменным столом сидел Ученый Секретарь. Бледный свет от двух гнилушек и одного на сто процентов глухого светлячка – сам проверял! – вырывал из полумрака его сгорбленную фигуру. Филин что-то быстро писал на листах бумаги, украшенных королевским гербом. Изредка отрывался и, глядя на разводы теней на потолке, нервно покусывал кончик крыла. Высасывал ли он таким образом новую мысль, или стимулировал себя болью, но ручка после такой паузы скользила по листу бумаги быстрее, а черные строчки выстраивались решительней и ровнее.
Негромкое царапанье в углу комнатки привлекло его внимание.
– Приполз? – спросил он, чуть поведя в сторону шума глазом. Рука же, ни на секунду не замешкавшись, продолжала строчить безостановочно.
– Угу, – донеслось из темного угла. – Мне можно?
– Что тебе можно?
– Войти можно?
– Ты не просто вошел, – усмехнулся одними уголками губ Ученый Секретарь, – ты влез со всеми своими… сколько их там у тебя, восемь или десять?.. лапами.
– Не знаю, – признался утробный голос, – я не считал.
– Скажи лучше, считать не умеешь!
– Чего эт не умею? – возмутился голос. – Умею! Вот слушайте: один, раз, два, три, потом и еще пять!
– Два! – буркнул Ученый Секретарь.
– Два я сказал, – напомнил утробный голос.
– По арифметике тебе два! – рассмеялся Ученый Секретарь.
– Спасибо!
– За что «спасибо»?
– Два больше, чем один и раз, – в голосе явно звучали нотки гордости. – Значит, вы мои знания оценили вон аж на сколько!
– А, ну тебя, – отмахнулся Ученый Секретарь, – некогда мне с тобою попусту болтать.
– А я могу и не попусту! – хозяину голоса как раз именно поболтать и хотелось больше всего.
– Можешь, так давай!
– Нате!
Топот многих лап по потолку, потом пронзительное вз-жи-ик, – и паук Хам завис перед Ученым Секретарем. Его большие глаза навыкате преданно заглядывали в желтые глазки филина. Паук протягивал некоторыми четырьмя лапами что-то, завернутое еще во что-то.
– Что ты мне суешь? – отпрянул Ученый Секретарь.
– Взятка! – чистосердечно признался паук.
– Зачем?
– Сами же сказали – давай!
– Я не это имел в виду!
– Здрасте вам! – передние четыре лапы передали сверток другим лапам куда-то за спину, с глаз долой, а сами демонстративно развелись во все стороны. – Еще не разворачивали, а уже «не это», видишь ли! На вас, любезный, не угодишь! Вы, погляжу, тут совсем зажрались! Хоть знаете, что я вам приготовил, а? Сколько ночей не спал на охоте их добываючи?!
– Во-первых, господин-товарищ Хам! – напыжился Ученый Секретарь и даже привстал со стула. – Я взяток не беру!
– Брезгуете? – сощурил глазки паук.
– Я на полном государственном обеспечении, – медленно, чтобы некоторые поняли и не переспрашивали больше, объяснил Ученый Секретарь, – у меня хороший оклад. И у меня только один живот и одна жо… Ну, короче, за двоих я все равно не съем, а одному мне хватает.
– Точно, хватает?
– Так хватает, что я со своего стола самую лучшую, сладкую половину, в детский дом сиротам отсылаю!
– Благородно!
– А то! – задрал нос Ученый Секретарь.
– А во-вторых чего? – напомнил Паук.
– А во-вторых, – с нажимом сказал филин, – когда я произнес слово «давай», ввергнувшее тебя в заблуждение, я имел в виду: «давай, начинай свою просьбу излагать»!
– Ну, так бы и… – обрадовался паук и тут же взялся учить филина. – С чего вы нам, у которых арифметика только на два, умности всякие выворачивать изволите, а? С нами попроще надо!
– Хорошо! – повинился Ученый Секретарь, – принимаю упрек. И повторяю для тех, которые «один, раз и два»… Давай, излагай мне свою просьбу!
– Вот! Это по-нашему! – Хам хамски, как равного, похлопал Ученого Секретаря по плечу и блаженно закрыл глаза.
– Ну, что замолчал? Говори! – отстранился филин.
– Я жду!
– Чего? У моря погоды?
– Нет! У нас ни моря, ни погоды, – вальяжно покачивался на паутине паук. – Я жду, когда вы освободитесь, чтобы меня выслушать.
– Я уже свободен.
– Как же свободен! Я чего, не вижу? Сидите тут, пишете чего-то!
Ученый Секретарь оторвал руку от бумаги и сказал, глядя пауку в глаза.
– Я могу одновременно делать много дел: писать, махать ногой, слушать тебя, думать и даже зевать.
– Ха! Нашел чем хвастаться! – сморщился паук. – Я тоже могу все это делать, – признался он и через паузу добавил, – но только по отдельности.
– Тебя не переспоришь, – в сердцах буркнул Ученый Секретарь, откладывая в сторону ручку и бумагу. – Ну, излагай свою просьбу.
– А вы ее запишите?
– А надо?
– Конечно! Я потом эту бумагу в рамочку вставлю и на стенку повешу, – торжественно произнес паук. – Пусть потомки читают и видят – сам Ученый Секретарь для их папаньки и дедушки своей лапой записывал.
– Хорошо, запишу.
– Только там секретное будет, вы уж его не записывайте!
– Хорошо, не буду.
– Я скажу, когда не надо будет записывать.
– Начнешь ты или нет? – в сердцах хлопнул по столу Ученый Секретарь. – Или мне аудиенцию перенести на другой месяц?
– А чего сразу обижаться? Чего сразу к делу? В порядочном обчестве сначала о здоровье спросить полагается, о семье, о детях. Вот у вас как с детьми?
