I.
Мой дедушка был Дон Кихотом,
Моя мать танцевала твист,
Я весь мир проскакал галопом,
Я – раскалённый свист.
Мой врач – специалист кинцуги,
Он склеивал мою тень.
Из древней ржавой кольчуги
Вылеплен новый день.
За плечами моими столетья
Кино на экране лица .
Мои сёстры – мои же дети
Я сам себе вместо отца
Паровозный гудок – моя шея,
Вместо рта – ружейный курок
Я весь мир разобью на траншеи
От запада на восток.
Паром валит остывшее солнце
Мировой турецкий хамам
И вспотевшая слава несётся
К моим раскалённым стихам.
II.
Нет ничего крепче и увереннее нуля,
Стоящего на своей дуге,
как стоит нога
на неподвижной груди
побеждённого в битве врага.
Ноль громче пустующего корабля,
пустомели, болвана и дурака
В припадке бахвальства и кутежа.
Полость нуля можно пронзить
Чертой от одной до другой дуги,
чтобы вместо единого твёрдого «нет»,
Получилось множественное «да»,
в мучениях
родилась тéта или фитá,
– начало философии
Как ответ в ужасное никуда
значением.
III.
Я тот вне имени
Я та вне времени
вне улицы, здания
вне чина и звания
вне тела, без жидкостей,
мешающих липкостью
и неприличием
скотского свойства.
Вне славы и памяти
без форм и обличия
гимном бесстрашия -
без Моего и Нашего
потенция в минусе
в старом папирусе
отсутствует имя мое
Вне буквы, созвучия
без слова и случая
и рок обойдет
и судьба не замучает
только молчание
будет подслушано
пылью непрожитых лет
IV.
Горькая пряность на языке
и в воздухе пыль.
Кто-то сзади стучит и крадется ко мне,
упав на костыль.
Длинные волосы растяну
вдоль мостовой,
Чтобы споткнулся на быстром ходу
