Читать онлайн полностью бесплатно Александр Шевченко - Волчий бег. Часть 2

Волчий бег. Часть 2

Лучше миг, но звездою гореть,Чем столетье без пламени тлеть. Если только бы было возможноВновь родиться, чтоб вновь умереть. Каждый тут выбирает свой путь,И судьбу не дано обмануть.

© Александр Шевченко, 2019


ISBN 978-5-4496-8854-5 (т. 2)

ISBN 978-5-4496-5237-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Волчий бег. Часть 2

Лучше миг, но звездою гореть,

Чем столетье без пламени тлеть.

Если только бы было возможно

Вновь родиться, чтоб вновь умереть.


Каждый тут выбирает свой путь,

И судьбу не дано обмануть.

Если только бы было возможно

Выбор тот нам снова вернуть.


***

Небылицы, небылицы,

Вам бы только сниться, сниться.

Вас не надо сочинять,

Вы в моем уме опять.


Вот промчалися дорогой

По судьбинушке убогой.

Вот прикинулись рекой

И разлились здесь строкой.


Глядь, костром вдруг заискрили.

Может быть вы все же были?

Может были, может нет,

Но от вас я шлю привет


Всем, кто любит четкость слога

И душевность, хоть немного.

Ну, а душу дал мне Бог.

С нею жил я так как мог:


Честно или же не очень

Светлым днем и темной ночью

Средь врагов и близких лиц

В этом мире небылиц.

***

Я в прошлом вор – рецидивист,

Но все-таки душою чист,

Иду по жизни своенравною походкой.

А в чем подобного секрет?

Секрета не было и нет:

Я в Бога верил в каждой «ходке» и за «ходкой».


Все заповеди соблюдал,

Одну лишь лагерям отдал

За риск, за блат и за почет средь арестантов.

Там четко разделялась «масть»,

Тогда была другая власть,

Не то что ныне приблатненных дилетантов.


К чему же молодость губить

В местах, где могут бить, убить,

Где в карцерах на стенах лёд и днем не тает.

Советов гнёт уходит прочь,

Как мракобесовская ночь,

И «воровское» потихоньку улетает.


Лишь раз живем на свете мы,

Хоть от сумы и от тюрьмы

Заречься в этой жизни просто невозможно.

Но постарайтесь все же здесь

Иметь и доброту, и честь,

Хоть все вокруг порой враждебно и безбожно.


***

Так часто, часто, часто вспоминаю

И голос твой и зелень глаз твоих,

Что вдруг не смог не рассказать я маю,

Как мы любовь делили на троих.


Ах, месяц май, ты плут, как и октябрь,

Что свёл меня с любовью не моей.

Ах, месяц май, ты оправдай хотя бы

те наслажденья, что дарил я ей.


Поверь, как будто я в неё влюбился,

Так, видно было кем-то суждено.

Мой стыд приличья вдребезги разбился,

Не помогли ни разум, ни вино.


Встречались с нею чаще днём, а ночью

Ей муж в постели все, увы, прощал.

Измене дам замужних, между прочим,

Здесь не один хоть что-то посвящал.


И я сейчас бессовестно и складно

Про донжуанство дней своих пишу.

Ах, месяц май, прости, а в общем, ладно,

Я просто так прощение прошу.


Ведь ты и сам у дьявола во власти

И не одной ты голову вскружил,

И не одну перед мужскою страстью

Средь трын-травы на спину уложил.


Так часто, часто, часто вспоминаю

И голос твой и зелень глаз твоих,

Что вдруг не смог не рассказать я маю,

Как мы любовь делили на троих.


***

Вы смеетесь, вам весело очень,

не швыряла вас жизнь по углам.

По-секрету скажу, между прочим,

я был там, где находится хлам.


Да, я гость в вашем мире свободном,

мимоходом шутя здесь пройду

элементом, увы, неугодным

и похожим лицом на беду.


Только женщин и их наслажденья,

что порою встречаются мне

сквозь лихие мои похожденья,

долго вижу в неволе во сне.


А сегодня плыву в вашем смехе.

А сегодня живу лишь для вас.

И судьбе – этой грязной помехе,

от души я сегодня дам в глаз!


***

Ты снова слезы льёшь? Напрасно.

Я не вернусь уже к тебе.

Другой отдамся резко, страстно

назло испачканной судьбе.


Забудусь в ласках, пусть фальшивых,

возможно зря, возможно зря

сожгу остаток дней паршивых,

мосты к былому разоря.


Умчусь туда где деньги платят

за тело женщин, за любовь.

С блудницей новой на кровати

блаженства рая выпью вновь.


А ты зачем-то плачешь, плачешь.

Глупышка! Наша жизнь – кино.

Бродягу не переиначишь,

таким он стал давным-давно.


***

Пустое время. Телефон молчит.

А сердце бьётся, безнадежно стонет.

И тишина в виски вовсю стучит

и мысли рвёт, и в даль куда-то гонит.


Антракт настал в испачканной судьбе

и отдыхает высохшее тело,

что так привыкло к бешеной борьбе.

Глупышка-жизнь такое захотела.


Спасибо ей за эту благодать,

за эту боль, за тишину и скуку.

Я так спешил свою любовь раздать

и получил еще одну разлуку.


***

Ну, повей же, повей, ветерок,

из далекой родной стороны.

И бродяжьей тоскою дорог,

отзовись в перезвоне струны.


Я, конечно, тебе подпою

пересохшим дыханьем своим,

ведь люблю очень песню твою,

хоть никем сам, увы, не любим.


Одинок я, как сорванный лист,

в даль летящий осенней порой.

Путь мой в жизни довольно бугрист,

да и ямы за каждой горой.


Все равно не грущу, веселюсь,

наслаждаясь прохладой ночной,

и совсем утонуть не боюсь

в женской страсти безумно-шальной.


Я меняю места словно дни,

оставляя там сердца тепло,

и во мне оставляют они

все, что было, что жгло и влекло…


Так повей же, повей, ветерок,

из далекой родной стороны.

Я бродяжьей тоскою продрог,

я устал, я хочу тишины.


***

Я заболел, как -будто заболел

иль, может быть, внушил себе все это…

Но вот опять, вы видите, он сел

на край кривого в стельку табурета,


безумный взгляд вонзил в мои глаза

и засмеялся леденящим смехом.

– Ты кто? – кричу, а за окном гроза.

Вдруг слышу хрип, – Твоим рожден я грехом-


О боже мой! Неужто грешен я?

Неужто я подобной мрази близок?

Смеется гад, похожий на меня,

– Я твоей жизни вымышленный призрак.


А жизнь твоя одна сплошная муть,

мое лицо – лишь капля этой доли.

Ты славы в блате захотел глотнуть,

Так пей ее теперь вдали от воли.



Другие книги автора Александр Шевченко
Ваши рекомендации