Мои грехи на сегодня
Не навел порядок в письмах
Загасил звезду
Напугал его (кого его? Не знаю)
Подробнее.
Корреспонденция третье тысячелетие лежит вся вверх дном, – по ящикам, по не ящикам, по хранилищам, по чистилищам. Не дай бог кто из высших чинов зайдет, все, – считайте, я уже здесь не работаю. А как их разберешь, эти письма, вы вообще видели, сколько их? Вот как отсюда, и до девятисотого измерения. Вам это ничего не говорит… мне тоже.
И каждый день новых писем накидают… Ясное дело, что-то и не доходит до адресата, вот, отдел целый писем, пишут Богу, сообщения шлют, молитвы, а куда мне все это отправлять прикажете? Может, кто адрес знает? У меня такого в адресной книге не значится…
Так что с письмами сам черт ногу сломит. Черту, кстати, писем тоже до черта и больше, этот душу продает, тот о помощи просит… куда отсылать, тоже не знаю.
Порядок навести…
Легко сказать.
Письма, они же на месте не стоят, они же живые, они же бегают, только их разложишь, вот уже, расползлись, разбежались, еще и подраться успели, ух, я вас…
Главное, другие же как-то с письмами управляются, вон, в сорок седьмом почтамте оператор хоп – хлыстом их огреет, все, присмирели, сами все по полочкам расселись. А я…
Да не о том речь.
Звезду загасил…
Не хотел, честное слово – не хотел, честное слово, левее взял, когда мимо звезды пролетал, да я там каждый день летаю, все уже знают, мимо лечу – левее беру, чтобы не задеть. Да какое там, ветер этот космический, спасу от него нет, только-только левее взял, он меня сразу р-раз, направо, и в звезду. Мне-то ничего, я и не через такое пролетал, а от звезды одно газовое облако осталось.
Ну, честно, не хотел…
Мой грех.
И этот…
Ну да, напугал я его.
Да даже не напугал, не знаю, как сказать… Я прямо боль его почувствовал, сильную боль, жгучую, он и меня этой болью ошпарил, крепко так…
Не хотел я ему делать больно.
Ну да, сказал резко так… А что делать… Достал он меня. И всех достал. Каждый квартал сюда ходит, как только сюда просачивается, не пойму, сюда и кто посильнее, просочиться не могут, а он… Я даже толком не могу понять, в скольких измерениях он живет. Мне кажется, что в двух, только двумерный он сюда не пробрался бы, а для четырехмерного простоват слишком.
Вспоминаю, как первый раз его увидел. Как сейчас вижу, как он заходит, странно так идет, толком не могу понять, как перемещается, и ко мне… Я тогда первый раз испугался даже, что это, откуда это, зачем это. Нет, предупреждали меня, конечно, что всякое тут попадается… но такое…
Вот идет он ко мне, а я соображаю, что делать, сразу его аннулировать или спросить на всякий случай – что вам угодно. Все-таки решил спросить, а то мало ли, в сорок третьем отделении ввалился кто-то в зал, черт пойми кто, оператор его уничтожил, оказалось – самого себя.
– Что вам… угодно?
Стоит. Перебирает свое тело то так, то эдак, первый раз вижу, чтобы тело так менялось.
– Так что вам… угодно?
– Скажите… мне сообщения… не приходили?
Ага, все-таки хорошо, что я его не аннулировал. Был бы скандалище…
– Адрес свой… назовите.
– Проксима.
– Это где?
Да, опростоволосился я тогда, надо же было оператору такое ляпнуть – это где…
– Созвездие Кентавра… знаете?
Тут уже мой черед пришел смущаться, а как не смущаться, как не знать…
– Адресат?
– Никоненко Сергей Викторович.
Имя я его не просто не запомнил – не понял. Сделал вид, что роюсь в письмах. На всякий случай спрашиваю (уже будь что будет)
– Откуда сообщение?
– Солнце.
– Нет такого в списке.
– Тогда Ра.
– Так бы и сказали… Со звезды Ра?
– Да не со звезды. Система Ра… третья планета.
– Красная?
– Да нет, красная планета, это четвертая… ну, значит, вторая, если красная у вас третьей значится…
Перебираю письма. Кропотливо, бережно, просматриваю слой за слоем.
– Нет.
Еще раз смотрю на самого себя – там, в воспоминаниях, как я перебираю письма, одно, два, миллион, как говорю – нет.
Он кланяется и уходит. Значит, все-таки я смотрю не на первый раз – на второй, в первый раз я бормотал что-то, я так и не понял – что.
– Вы понимаете, это очень важно… я оттуда указаний жду… как дальше работать…
Я отвечаю, как по писаному, как в протоколе велено:
– Прекрасно вас понимаю, очень вам сочувствую.
– Понимаете, мы этого всю свою историю ждали…
– Письма?
– Да нет… межзвездные перелеты… колонии на других планетах… вот только добрался, только лагерь разбил… и тут на тебе…
Я отвечаю – как велено:
– Очень понимаю, очень вам сочувствую, ничего сделать не могу.
А он не унимается… Нет, вру, это в третий раз он не унимался, а ведь он и в третий раз пришел, и снова про письма спрашивал. И делать мне больше нечего, письмо его искать, ловить, хоть бы сказал, как выглядит, какие крылышки, какие лапки, как летает письмо – ровненько или кривенько так, порх-пурх или пурх-порх…
– Понимаете, я на себя такую ответственность взять не могу… тут же межпланетные отношения, переговоры вести, я откуда знаю, что к чему… Вот так вот дров наломаю, потом мне с Байконура прилетит…
