Верите ли вы в любовь с первой ноты?
Да, не с первого взгляда или прикосновения, а именно с ноты.
Когда ты ещё не видел человека, только услышал, как его пальцы порхают по клавишам фортепиано, а сердце уже пропустило удар. Один. Второй. Третий. Десятый…
Каждая сыгранная нота, каждый аккорд, наполняющий собой пространство ресторана, нарушает сердцебиение и отдаётся трепетом в душе.
Верите?
Я – да.
Теперь да…
Я поверила с первых же секунд, как слух заласкала минорная мелодия в исполнении неизвестного музыканта. И да… Это именно он. Я была уверена в этом с самого начала, а когда мужчина запел, лишь убедилась.
Боже! Какой голос… Проникновенный, звучный, но в то же время с мягкой хрипотцой. Он пробирает до нутра, поднимая все волоски дыбом. Зачаровывает, примагничивает, будто верёвками обвязывает тело и тянет меня к его обладателю.
Шаг, шаг, шаг… Чем ближе я подбираюсь к музыканту, тем сильнее начинает стучать пульс в висках. Когда же я наконец вижу его, сидящего за роялем в простой чёрной майке, брюках и шляпе федоре, в грудной клетке отчётливо бахает. Нет, не сердце. Кажется, это вся моя сущность взрывается, разлетаясь на разноцветные искры фейерверка.
Это ведь и есть любовь, не так ли?
Когда мир тормозит, законы времени нарушаются, а весь фокус зрения сужается до одной персоны. Когда желудок щекочет, колени подкашиваются, а губы растягиваются в глупой улыбке. Когда ты не знаешь его имени, характера, увлечений, но уже чувствуешь, что он – именно тот, кто тебе нужен.
Да. Это точно любовь. Стопроцентно. Я знаю.
Сотни раз читала об этом в романах, мечтая когда-нибудь самой ощутить подобные симптомы. И вот я их ощущаю. Совершенно неожиданно. Остро. Находясь в зале ресторана, куда я с родителями пришла поужинать.
– Эми! Вот ты где!
Я вздрагиваю от маминого голоса и будто из транса выбираюсь.
– Куда ты сбежала? Наш столик уже готов. Идём. Оттуда тоже всё будет прекрасно слышно.
Но мне мало просто слышать его. Я хочу видеть. И хочу видеть полностью, а не только половину лица, что видна из-под шляпы. Однако мне приходится последовать за мамой за наш столик, который, как назло, находится в другом конце зала. Я заказываю первый попавшийся на глаза салат, коротко отвечаю на вопросы мамы с папой, особо не вникая в тему их разговора, и наслаждаюсь выступлением певца. Минуты три – самые потрясающие и до безумия короткие. Потом музыкант заканчивает композицию, и посетители ресторана разряжаются аплодисментами. В том числе и я.
Ожидаю, что он начнёт исполнять следующую песню, но увы. К нему вдруг подходит какой-то мужчина в костюме, что-то говорит, и они вместе выходят из зала.
– Эми, ау! Ты здесь?
– Где ты витаешь?
Папа с мамой настораживаются моим рассеянным поведением, но родителей я успокою чуть позже. Сейчас главное – не потерять из виду певца.
Зачем, если я ни за что не решусь подойти к нему первая? Пока не знаю. Но я ни в коем случае не могу позволить ему уйти отсюда раньше, чем хотя бы увижу его лицо.
– Нигде. Я здесь, но явно что-то не то съела сегодня днём. Не очень хорошо себя чувствую. Я быстро сбегаю в дамскую комнату и вернусь.
– С тобой сходить?
– Не надо, мам. Честно, всё в порядке. Не переживай.
Даже не слушаю, что именно мама отвечает мне взволнованным голосом. Вскакиваю со стула и спешно направляюсь туда, куда ушёл мой красавчик.
Почему я назвала его красавчиком, если мне неизвестно, как он выглядит? Всё просто. После всех тех реакций, которые во мне вызвал всего лишь его голос, не важно, какая у мужчины внешность. Он в любом случае будет казаться для меня красивым. Без сомнений.
Выхожу из зала и осматриваюсь. Слева в нескольких метрах от меня стоит хостес, встречающий новых посетителей. А справа простирается длинный коридор, освещённый приглушённым светом. На данный момент здесь никого нет и довольно тихо, поэтому мне удаётся уловить голоса, раздающиеся вдалеке, и тот факт, что мужчины общаются друг с другом на повышенных тонах.
Клянусь, я никогда никого не подслушиваю и не лезу в чужие дела, но сейчас оставаться в стороне выше моих сил. Ноги сами ведут меня по коридору и тормозят прямо перед поворотом. Прислоняюсь спиной к стене и, затаив дыхание, вслушиваюсь в неприятный диалог мужчин.
– Мы договаривались о другом, Оскар, – цедит музыкант, будто забираясь своим злым голосом мне под кожу. – Ты обещал, что разрешишь мне поиграть до конца вечера.
– Знаю, но я уже сказал, почему тебе нужно уйти. И желательно немедленно. Мне проблемы не нужны.
– Но мы же подписали рабочий договор!
– Подписали, но тогда я ещё не знал, кто ты такой.
– И что с того? Знал или не знал – неважно. Ты не можешь так просто взять и расторгнуть его.
– Могу, выплатив тебе компенсацию.
– И ты готов платить такую сумму? Совсем рехнулся?!
– Я не рехнулся, а мыслю здраво. Для меня это будет в разы дешевле, чем потом откупаться от проблем, которые создаст мне твоё пребывание здесь. Идём, я заплачу тебе, а затем ты свалишь и навсегда забудешь дорогу в мой ресторан, – категоричным голосом рубит владелец сего заведения.
Не вижу мужчин, но мне хватает ощущать агрессивный накал, витающий вокруг них, чтобы на долю секунды подумать, что музыкант вот-вот врежет собеседнику – настолько он заведён в данный момент. Однако стука и хруста челюсти не следует. Лишь глухой голос, полный злости и некого отчаяния, что немыслимым образом передаётся и мне.
