Глава 1
Как все начиналось.
Бабушка прибавила звук телевизора и смотрела на экран с испуганным выражением лица.
– Бабуля, ты чего? Маша обняла бабушку за талию. Та вдруг охнула, схватилась за сердце, другой рукой прижала к себе Машу. Слезы потоком хлынули по лицу.
– Бабушка, что случилось? Бабушка как-то странно захрипела, закричала, оттолкнула Машу, выбежала в прихожую, схватила ключи, вывалилась на лестничную клетку и буквально упала на дверной звонок соседней квартиры. Дверь распахнулась. Соседка Роза Львовна испуганно смотрела на Софию Михайловну, которая висела на косяке двери, протягивала ей ключи и хрипела: – Присмотри за детьми. Не бросай детей. Заклинаю.
Дальше все было как в нереальном сне. Скорая помощь, бабушка на носилках, заплаканное лицо Розы Львовны. Маша никак не могла понять, почему все вокруг плачут, почему они с братом Степаном и соседом Сашей стоят на балконе и смотрят на машины скорой помощи, которые без конца приезжали и уезжали от соседних подъездов.
В детдоме Машу поселили в маленькую комнату, где на соседней койке сидела высокая худенькая девочка с медицинской маской на лице.
– Ты болеешь? Спросила Маша. Девочка отрицательно покачала головой и сняла маску.
Незакрывающийся рот, торчащие неровные зубы и жуткий шрам от губы до самого носа.
– Ты так упала? Девочка надела маску и покачала головой.
– Ты говорить умеешь?
– Да, но плохо. Меня не все понимают.
– Как тебя зовут?
– Лена.
– А меня Маша.
– Ох ты, Маша, Маша! Упрямая ты наша.
Бабушка обнимала Машу за плечи, гладила по голове и пристально вглядывалась в лицо внучки.
– И в кого ты такая упертая?
– В кого, в кого? В тебя!
Маша улыбалась. Прижималась к бабушке и обнимала ее за шею.
– Спасибо за свитер. Никто в жизни не догадается, что это самовяз.
– А то! Бабушка, в прошлом театральный художник по костюмам, заговорщицки подмигнула внучке. – Фирма веников не вяжет.
Бабушка была волшебницей. Вещи, которые она создавала, были просто шедеврами и имели фабричный вид. Молнии, пуговки, нашивки, какие-то эмблемы вышитые шелковой ниточкой – все было на своем месте.
– Значит договорились. Звонишь до занятий, в обед и перед сном.
Бабушка держала внучку за руки.
– Ты такая худенькая, такая маленькая! Зачем тебе эта гимнастика? Пекла бы пироги!
– Нет, бабуля! Не начинай. У твоих внуков должно быть высшее образование.
Бабушка вздыхала и снова вглядывалась в лицо внучки.
– Степан не сможет тебя проводить.
– Да и не надо. Наоборот, я хочу одна, сама…
С другой стороны подошла Лена. Высокая, стройная красавица с робким взглядом. Молча, взяла Машу за руку и обняла бабушку за шею другой рукой.
– Девоньки вы мои, рыбоньки. Дай Вам Бог счастья. И на Новый Год свадебку сыграем, чтоб все как у людей. Не гоже так жить.
Бабушка похлопала Лену по плечу, а та покраснела и застенчиво заулыбалась.
Ладно, бабулечка. Дай я тебя расцелую. За ручки твои золотые и за то, что ты у меня такая молодец. Маша расцеловала бабушку в морщинистые щеки, погладила их руками.
– Не волнуйся! Все будет тип-топ. Ты же меня знаешь! Бабушка кивала головой.
– И не надо меня провожать, – обратилась она к Лене. – Не оставляй бабушку одну.
К общежитию Маша подошла почти в четыре часа. Во всех окнах небольшого двух этажного здания горел свет. На высоком крыльце курили две девочки. Прямо у входа висели списки расселения по комнатам. Восемь комнат по восемнадцать-двадцать человек. Себя она отыскала в списке первой комнаты. Стрелочка на списке показывала направо, и от руки было приписано – первый этаж. На первой двери была надпись – «Кухня», напротив – «Комендант Светлова Варвара Степановна». На следующей двери никакой надписи не было, но в открытую дверь была видна стиральная машина, невысокие столы с пластиковыми тазами, натянутые под потолком веревки. Маша пошла дальше. Коридор делал поворот направо и упирался в окно, выходящее на проспект. На подоконнике сидела высоченная девица с двумя белыми косицами и рыдала в три ручья. У самого стекла стоял кокетливый торт, перевязанный красной веревочкой.
– Вот если бы папа со мной поехал, он бы сразу снял бы мне квартиру. Как можно жить в таком муравейнике? Нет, я не хочу там жить. Пусть папа приедет. Давай позвоним ему.
Напротив нее стояла невысокая субтильная женщина и извиняющимся, тихим голосом что-то говорила.
Маша толкнула высокую дверь и улыбнулась. Слово «Муравейник» на сто процентов подходило к тому, что она увидела. Ряды металлических кроватей по всему периметру огромного зала. Кровать, две тумбочки, кровать, тумбочка, кровать, тумбочка… В том месте, где должен был быть поворот стояли два шкафа, спинками друг к другу и бочком к стене. И дальше опять кровать, тумбочка, кровать, тумбочка. На всех кроватях лежали, сидели, копались в сумках и чемоданах девчонки. В центре стоял длинный стол, составленный из трех стандартных столовых столов. Вокруг стола неровными рядами стояли обшарпанные стулья.
