Читать онлайн полностью бесплатно Александр Лекомцев - Вера в придуманное

Вера в придуманное

Чувство патриотизма не ограничивается громкими аплодисментами в адрес тех, кто порой их и не заслужил. К счастью, российский народ, прошедший через жестокие восьмидесятые-девяностые годы минувшего века, понимает, что каждому человеку предстоит отдать России не только часть энергии, но и души для того, чтобы она процветала.

Книга издана в 2024 году.

Чугунные грачи


За тучей спят лучи,

Зловещей и при теле.

Над ледяной водой

Распластано тепло.

Чугунные грачи

В Россию прилетели,

И стал апрель бедой,

Саврасову назло.


Но вышел я за дверь…

Там день родился ссудный,

Чугунный мой испуг -

За все грехи вина.

Куда идти теперь?

Ведь в жизнь поверить трудно,

Когда гудит вокруг

Чугунная весна.


Покойников, спеша,

Хоронит Русь Святая.

Сохранна святость в ней

Среди чугунных птиц.

Усталая душа,

Из тела вылетая,

Средь бездны чёрных дней

Не ведает границ.


Душе пришёл чёред

Страдать за тех, кто выжил,

Лить слёзы в небесах

По тем, кто жив пока.

Чугунных птиц полёт

Над полем красно-рыжим…

В людских глазах и страх,

И смертная тоска.


Велик чугунный гул,

В рай стёжки перекрыты.

Лишь тяжкие труды

В страдании и зле.

Чугунный Вельзевул

Со злой разбойной свитой

Чугунные следы

Оставил на земле.


Нам не прильнуть к лучам

Озябшими губами.

Весны холодной топь,

Что под ногами смрад.

Стреляют по грачам

Не ставшие рабами.

Но рикошетом дробь

Летит к стрелкам, назад.


Как мрачен чернотал!

Среди грачей теперь я…

В чугунных лбах застрял

Мир злобы и… вещей.

Разят нас наповал

Грачей чугунных перья,

Но я рабом не стал

За чашку кислых щей.


Спит Вечевая Русь,

Уставшая от стресса.

Не знал Российский Дом

Пока страшней невзгод.

Я смерти не боюсь!

Но больно мне, что бесы,

В обличье птиц кругом…

Терзают мой народ.


Я вышел за порог…

Ждать за весною лета.

Клюёт крылатый враг

Виновных без вины.

Хочу, чтоб слышал Бог

Сметенный крик поэта.

Тому, кто нищ и наг,

Страшиться ли весны?


Рабом я никогда

И не был, и не буду.

Вся наша суть в любви…

Да будет Русь свята!

Чугунная беда

Пускай летит отсюда

В заморские свои,

Потешные места.


Туда пускай летят,

Где сказки о свободе

Наивны и глупы,

Где не было её;

Туда, где тяжкий ад

Свободой стал в народе.

Обманутой толпы

Привычное житьё.


Не будет чёрных туч,

И верю я, что скоро

Земля поглотит враз

Грачей чугунных плоть.

Российский дух могуч,

Пришла пора отпора.

Благослови же нас

На ратный труд, Господь!



В начале дня


В провинции дремучей


Скажу, на всякий случай,

С душевной простотой:

В провинции дремучей

Мы в связке с маятой.


Но нам она – некстати,

Об этом знает всяк.

У нас умишка хватит

Не угодить впросак.


Второго сорта, вроде,

Но, всё же, люди мы,

И грезим о свободе

Среди кромешно тьмы.


Все в истину простую

Мы верим там и тут:

Мечту не арестуют,

В кутузку не сдадут.


Смотреть мы будем в оба,

Другой заботы нет.

Вам, если что, из гроба

Передадим привет.


Желаем жить без тягот

В них властный мужичок

Нас окунул не на год,

А на огромный срок.


На бережке, на узком,

Где булькает ручей,

Сидели двое русских

И трое москвичей.


Они вина не пили

И не дрались пока,

А просто так… тупили,

Играя в дурака.


Им позарез был нужен

В один конец билет.

Ждал за Большою Лужей

Их пламенный привет.


Решительный и смелый,

Трухлявый грыз пенёк.

Мужик, почти что целый,

Он был без рук, без ног.


От злобы мракобесной,

С большим кольцом в носу,

Он всех туристов местных

Пускал на колбасу.


На травушках, на глупых

Кровавые ручьи.

Людские грызли трупы

Большие муравьи.


На бережке, как дома,

Где помыслы мертвы

Сидели два фантома

И трое из Москвы.


У чёрта на куличках,

Ограбленных жульём,

Жить нынче не прилично,

Но мы пока живём.


* * *


Вдоль, по Лянчихе-реке,

Я бегу вприпрыжку.

Не с синицей в кулаке,


А с журавлём под мышкой.


Убегаю от друзей

И подруг, конечно.

Путник скромный, не глазей

На меня с усмешкой.


Не любуйся, паренёк

На мои привычки!

Лучше сядь ты на пенёк

И попей водички.


В Лянчихе чиста вода,

Не выпита кукушкой…

Люди Владика сюда

Часто ходят с кружкой.


Воду пьют без куражу

Женщины, мужчины.

С журавлём я здесь брожу.

Есть на то причины.


Я решу проблемы сам

На Богатой Гриве.

Я гуляю по лесам

В яростном порыве.


Журавля я сохраню,

Потому в дороге.

Не попасть ему в меню

Старым пням двуногим.


Благодатная земля,

Чистая водица.

Здесь, на речке, журавля

Не склюют синицы.


Мракобесие долой!

Заявляю рьяно:

«Он под мышкой, под полой,

Под моей охраной».



* * *


За час до извержения Везувия

Заполнилась прозреньем голова.

Я понял, что тупы мы до безумия

И простодушны, как на пне трава.


Я прочь побрёл дорогами подлунными,

Шагал туда, куда глаза глядят.

Не подружиться мне с братвой чугунною…

Я в том виновен, в чём не виноват.


Но настроенье было превесёлое,

Как будто членом партии я стал.

Везувий посыпал мне пеплом голову.

Я медленно взошёл на пьедестал.


Взошёл я на него, ведь в жизни лишний я.

Как горсть давно потраченных монет.

Смиренно обратился я к Всевышнему,

Спросил его: «А где здесь туалет?».


Прохожий мне ответил гневно, пламенно,

Ловивший тараканов в бороде:

«А ты не суетись, бродяга каменный!

Здесь туалет везде, везде, везде!».


Я в собственное плюнул отражение,

Что с бородой и пьяное слегка.

Рычал Везувий в пике извержения

И пуля пролетала у виска.


* * *


Прощай! Облетела листва с тополей…

Я кутаюсь в плащ темноты. Ухожу!

Мне тяжко с тобой на тропе, на земле.

Прощай! Не люблю! Не молю! Не свяжу!


Прощай! Это стоны зимы и снегов…

Мне страшно и холодно рядом с тобой.

Гремит за спиною железный засов

И пахнет слезами солёный прибой.


Прощай! Что по пойму, что скажу, что найду,

Глазами холодными, в небо звеня?

Я умер… Я умер на полном ходу.

А тот, возрождённый, нисколько ни я.



В начале дня


Волной на шее синее кашне,

Над ним – мои пылающие щёки…

Я не в бурлящем, разноцветном сне.



Другие книги автора Александр Лекомцев
Ваши рекомендации