– Деда, а чего ты там наверху все разглядываешь?
Непоседливый Ванька засеменил к крыльцу. На верхней ступеньке, окрашенного в голубой цвет, крыльца сидел усталый от дневных хлопот деда. Не добежав пары шагов до него, Ванька резко остановился и присел на корточки, что-то аккуратно выковыривая из травы. Ванька с восторгом на лице встал и высоко поднял руку.
– Деда, смотри какая гусеница! Зеленая такая, лохматая!
Мальчуган аккуратно положил на ладонь создание, что было длиннее и гораздо толще его собственных пальцев, и тихонько подошел поближе к деде. Гусеница медленно и лениво шевелилась, щекотя далекую от чистоты кожу. Ванька подстраховывал ее второй ладошкой то слева, то справа – вдруг еще упадет, а гусеницам наверняка тоже больно падать с большой высоты, да еще и прямо на землю.
Присев на ступеньки крыльца, Ванька бережно протянул руки и таинственно прошептал:
– Смотри, деда, какая красивая!
Деда улыбнулся, отчего его неглубокие морщины на лице стали еще красивее, и продолжил забивать побитую временем трубку самосадным табачком.
– Да, Ванька, красивая у тебя подружка, – тихо, подражая Ванькиному шепоту, промолвил старик, – ты ее пока отпусти, она скоро еще красивее станет.
– Знаю – она в бабочку превратиться, – с грустью сказал Ванька, – превратиться в красивую бабочку, улетит далеко-далеко и я ее никогда не увижу.
Старик легонько погладил светлые волосы внука и зажал мундштук трубки зубами, не по возрасту крепкими и светлыми. Трубку он не зажег, он вообще старался при Ваньке не курить. Деда вообще почти не курил, а просто чуть посасывал свою старую трубочку, вдыхая табачный запах.
– Может и улетит, а может и обратно прилетит – это уж как она захочет или куда ветер подует. Отпусти красавицу, пускай себе ползет своей дорогой. У нее своя жизнь, у нас с тобой своя.
Ванька медленно отошел к забору и бережно отпустил свою находку куда-то между лопухов. Вредные растения упрямо вырастали на одном и том же месте, как бы деда ни старался со своими постоянными покосами.
Постояв немного, Ванька помахал ладошкой, прощаясь с гусеницей. Казалось печали его нет конца. Но уже через полминуты шустрый мальчишка весело скакал возле крыльца напевая что-то веселое, сочиняя песню прямо на ходу в такт своих прыжков.
– Деда! Ты опять наверх смотришь!
– Да, Ванечка, смотрю и оторваться не могу. Вишь небо какое сегодня чистое, светлое. Так и манит.
Скок, скок! Ванька запрыгал по ступенькам и плюхнулся рядом с дедой на потертые, но всегда чистые доски крыльца. Мальчишеские руки обняли руку деда, еще полную сил, но уже слегка подсохшую.
– И правда красиво, – промолвил Ванька, – Деда, а кто там живет? Птицы?
– Нет, Ваня, птицы в небе не живут – полетают-полетают, да и вниз спускаются, на землю, тут им и еда, и вода, и гнезда.
Деда немного подумал и добавил:
– И птенцов своих они тоже на земле высиживают, выращивают и заботятся, пока у малыши не подрастут и не научаться толком летать.
– Получается, так много места там наверху совершенно пусто? И там никого? И никто там не живет? Деда, это грустно.
Ванька крепче обнял дедовскую руку и положил на нее голову.
– Я думаю, Ваня, на небесах не пусто, – тихо промолвил старик, – уверен, что и там живут. Хорошо живут – в добре и мире. Никто никого не обижает, все друг другу помогают, заботятся и любят.
– А что они там делают? А что они кушают – облака? Облака иногда на сладкую вату похожи – вот бы попробовать!
– Сдалась тебе эта вата сахарная! Только вред от нее, – проворчал деда, – вон, полный огород ягод – выбирай на вкус! И малина, и клубника, смородина всякого цвета. Ежевика даже прижилась. Все бабушка твоя неугомонная!
– Деда, не ворчи на бабушку – ягоды эти на самом деле сладкие и очень вкусные, вкуснее всего на свете! Вкуснее черники со сметаной вообще ничего нет! А еще пироги с клубникой или с малиной!
