(по мотивам мещёрских сказаний)
Затерялся в поле на твоё я горе.
Целый день плутаю, тропку не найду.
Водит блуд кругами, как в хмельном угаре.
Не дойти сегодня к милому крыльцу!
Ветер тучи гонит, вечер хмурит брови.
Закрывают солнце, уплотняют мрак.
Вяжут ноги травы, сплошь густой кустарник.
Шепчут ведьмы в уши: «Ты сегодня – наш!».
«Чёрта с два, поганки! Я вам не отдамся!
В кровь сбиваю ноги, ускоряю шаг.
Суженой мне Богом я лишь предназначен,
Что в беде не бросит, в горе не предаст!»…
«Где ж ты мой любимый, солнца луч рассветный?
Али что случилось, занемог не в час?
Для тебя, весь день я, у печи стояла.
Как на божий праздник в избе убралась!»
Расшуршались мыши в подполе светёлки.
Давит сердце камень, будто с похорон.
И в трубе тревожно завывает кто-то:
«Ждёшь напрасно девка – нынче он не твой!»
Вышла на дорожку, что за огорожей,
Освещая сумрак восковой свечой.
И стояла долго образом иконным.
И скирда пред нею – словно аналой…
Всполыхнуло небо – вот оно спасенье!
Распороло полночь ярким маяком!
Прочь ночные черти, вам теперь нет фарта!
Утону в обьятьях… милой, дорогой.
Острый луч ярких фар, как отточенный нож,
Разрезает без боли, с жестоким упорством
Жирный пласт черноты и ночной тишины
Над летящей навстречу осенней дорогой.
Уезжаю всё дальше от пустой суеты.
В затянувшийся сон первозданной природы.
К той, что глаз не смыкая которую ночь,
Всё грустит и грустит в ожидании тревожном.
Тусклый свет в небесах одинокой луны
На поля проливается бледным сиянием.
Не умею я ей, безразличной, сейчас объяснить,
Как мне важно услышать любимой дыхание…
Звук мотора с ворчания переходит на хрип,
Учащая столбов придорожных мелькание.
