Утром на разрушенной квартире
Утром, на разрушенной квартире,
Вспоминаю то, что ночью было.
Понимаю, то, что здесь пылало,
На рассвете сильно подостыло,
Медленно сползаю, по дивану,
Оборачиваюсь: «Кофе хочешь?»
Ты тихонько взглядом поджигаешь,
Отвечаешь: «Чёрный, цвета – ночи».
Судьба за задницу меня кусает,
Пинками двигает вперёд,
Вот поменяться б с ней местами,
Чтоб было всё – наоборот,
Собрать все силы и ввалить с размаху,
За то, что сделала она со мной.
И попросить свою собаку,
Добавить ей с разбегу кочергой.
Пускай летит своей дорогой,
И не мешает мне идти,
Пока мечтал… успел ещё три раза,
По шее и по заду огрести.
Долго не был в своём селе я,
А приехал, закачало, как будто пьян,
Понастроили столько, что нет места,
Есть здесь всё, нету только – русских крестьян…
Передохли давно, коровы советские,
А российских как не было, так и нет,
И поля стоят: без свеклы, без картофеля,
Это Западу наш, суровый ответ.
Где вы люди: простые радушные?
Растворились в спирте да городах.
Все исчезло, пропало, бесследно сгинуло,
От села осталась, только церковь в крестах.
Ты украла её, украла,
У меня, для себя одной,
Эта кража, как острое жало,
Мне вонзается в спину стрелой.
Знала ль ты? Что деля неделимое,
Обрываешь последнюю нить,
Этой кражей нечеловеческой,
Запрещаешь её любить!
Ты украла её, украла,
А зачем? Для чего? Почему?
Ты сама того верно не знаешь?
Знай одно! Я её верну!
Хочешь крови моей? Так пей!
Не жужжи мне только на ухо,
Хочешь в ногу кусай, хочешь в глаз,
Насыщай полосатое брюхо.
Видно все вы бабы такие,
Всё б вам пить мужицкую кровь,
И жужжать ночами на ухо,
Жалить сердце и тело вновь.
Посмотрю я в зеркало,
Плюну на себя,
Я – за самокритику,
Мне она важна.
Сегодня пятница, а это значит,
Нас ждёт чудесный, офисный футбол,
Прекрасным вечером на стадионе,
Ногою в бутсах, запинает кто-то гол.
Принципиальный матч за чемпионство,
Столкнёт на поле классных молодцов
Команду жополизов, подхалимов
И их соперников, начальников – отцов.
И вот, пожав друг-другу руки,
Не ожидая зрителей, свистков.
В смертельный бой кидаются команды,
Без всяких там изысканных финтов.
Команда жополизов атакует,
Кузыкин делает на лево пас,
На перехват к нему летит директор,
И получает мячик прямо в глаз.
Кузыкин сознаёт свою ошибку,
С начальством не играют, так, в футбол,
В свои ворота направляет мячик,
И забивает, сам себе, прекрасный гол.
После чего, подняв директора из грязи,
И отряхнув его своей рукой,
Кузыкин восхищённо вспоминает,
Как ловко бьёт директор головой.
Теперь мячом владеет зам по кадрам,
Бежит он смело, бодро, напрямик,
Дорогу уступают жополизы,
Один вратарь бедняжка скис и сник.
Вратарь, Терёхин понимает,
Нельзя никак дорогу уступать,
А зам по кадрам нагло напирает,
И остаётся только выжидать.
Не доходя до вратаря полметра,
По кадрам зам с размаху бьёт ногой,
Голкипер прыгает и чудом успевает,
Не зацепить летящий мяч рукой.
Восторга жополизы не скрывают,
Уже второй подряд забит им гол,
И лишь Терёхин жалостно вздыхает,
Пик нервного напряга не прошёл.
Команда подхалимов вновь в атаке,
С мячом летит бухгалтер Кулаков,
Начальник склада, усмехаясь,
С размаху бьёт бухгалтера пырцой.
Бухгалтер падает, крича от боли,
А жополизы, видя это фол,
Сами себе пенальти назначают,
Быть должен справедлив футбол.
Вратарь Терёхин вновь на страже,
Суров, сосредоточен напряжён,
С разбегу бьёт начальник склада
И валится, промазав на газон.
Пенальти неудачен, безусловно,
И кажется не вытащить тот мяч,
Но жополизов вновь спасает,
Вратарь Терёхин прыгающий вскачь.
Голкипер ловко, словно кошка,
Быстрее ветра прыгает вперёд,
И не смущаясь, что кругом начальство,
Нахально по своим воротам бьёт.
Ну вот и всё, футбол окончен,
Прощаются на поле молодцы,
Принципиальны были жополизы,
И снисходительны начальники-отцы.
Я увидел на твоих штанах -
Длинное пятно из белой пыли,
Ты сказала: «Это мы вчера –
Сахарную пудру уронили».
Я киваю головой в ответ,
Соглашаясь с тем, что это – пудра,
И хотя сомненья всё же есть…
Пудра, безусловно, это – мудро…
Я бы мог подумать здесь: мука,
Порошок стиральный или мел,
Я бы мог подумать, что угодно,
Но меня, ответ твой, не задел.
И хотя по улице гурьбой,
В след тебе сопели наркоманы,
Ты спокойно шлёпала вперёд,
Руки затолкав в карманы.
Кто-то крикнул: «Это кокаин»!
Усмехнулся я, ведь это – пудра.
И хотя сомненья всё же есть…
Пудра, безусловно, это – мудро.
Бывает… наткнусь на стихотворение,
И в голове нет ни тени сомнения,
Вот, наконец-то: талант, современник,
А не какой-то безмозглый соперник,
Строчки летят и одна лучше другой,
Кто же ты? Кто же? Кто же такой?
И дочитав, до последней строки,
Взглядом ищу, чьи были стишки?
И снова, и снова, и снова…
Подпись: Вера Тушнова.
Как же хочется нам найти,
Много грязи в другом – не в себе,
А потом это выплеснуть всё,
Позабыв, что сами в дерьме…
Как нам хочется всем указать,
На промашки других людей,
И смеяться над этим гурьбой,
И шутить всё глупей и тупей.
Принижая других – не себя,
Возвышаемся над людьми,
Не врубаясь, не мы растём,
А растёт, что нагадили мы.
***
Наши комплексы и недостатки,
Нам приятны, милы и сладки,
Потому-то оскалив улыбки,
