А знаешь, я ничуть
А знаешь, я ничуть не постарел.
С тех пор как мне вогнали в сердце пулю.
Обидно, что попал я под расстрел –
в роскошном до безумия июле.
Ну ладно бы – декабрь, ну, пусть – октябрь.
Когда ветра в лицо – острее жести!..
Но все живые жить вдвойне хотят, –
любуясь на природы совершенство…
Успел убить двоих. Свинцовый град.
Удар. И вдруг померкли лета краски.
Мне жалко – молодых – святых – ребят, –
которые не знали женской ласки.
И счастлив от того, что ты была
в моей судьбе – до одури короткой!..
И, помня обо мне, – любить смогла.
И стала вдохновеньем для кого-то…
А знаешь… Уж давно презренья нет –
к убийцам. И рожали их – не стервы!..
В двадцатом появился я на свет.
Из тела вышел в диком сорок первом.
Вот здесь – в себя впустила нас земля.
Взяла тела. И я – для всех потерян.
Брожу по тихим, ласковым полям.
И в смерть мою, – по-прежнему, – не верю.
А где-то там
Рожденье северной весны. Май, приукрашенный снегами.
На мелких лужах – нежный хруст кусочков лопнувшей слюды.
И настоящее скрипит – в две скучных ноты – под ногами,
и остаются позади в слепую молодость следы.
Дохнёт заботливым теплом уютный маленький автобус
и закачает на волнах ведущей в прошлое реки.
И вновь закроются глаза, минут на десять-двадцать, чтобы
ты видел ярче те года, в которых был совсем другим.
А где-то там – поток страстей. Ещё не знаешь: это спам, и
душе не ведомы грехи, она пока что – не тюрьма.
Но веришь: следует судьбу творить когтями и зубами,
и всё не можешь разглядеть, что мир вокруг сошёл с ума…
Картинки – будто наяву. Вот только в чувствах, что отрадно, –
не получается никак настроить яркость и контраст.
И заскорузлые мечты, и бестолковая бравада –
последних лет убиты градом и стёрты пламенем костра…
Вспорхнёт, как птица, чуткий сон. Но вновь дорога на работу,
пускай короткая совсем, – вполне законченная жизнь,
а в общем – пройдена ещё
одна ступенечка всего-то,
а над седою головой – уходят в вечность этажи.
А где-то там – поток страстей. Ещё не знаешь: это спам, и
душе не ведомы грехи, она пока что – не тюрьма.
Но веришь: следует судьбу творить когтями и зубами,
и всё не можешь разглядеть, что мир вокруг сошёл с ума.
А ну их!..
Привет!.. Дождался… Устали лапы.
Вот. Розы. Знаю – не в радость ноша, –
Куда ты с ними, с такой охапкой?..
Да брось их!.. В урну!.. Ну, я их брошу!..
Восторг секундный. Взрыв аромата.
Теперь – обуза. Всё, отслужили.
Почти на ощупь бредём куда-то.
Нам всё понятно. Мы всё решили…
Тьфу!.. Замечтался!.. Пора ложиться.
Иначе завтра – хана работе.
Когда ночами вот так не спится, –
Весь день насмарку. Весь день – в зевоте.
Что?.. Сердце жаждет?.. Наплюй на это!..
Ему дай волю – не то попросит!..
Анюты, Ксюхи, Марины, Светы –
А ну их в баню!.. Да ну их вовсе!..
Ложусь. Вздыхаю. Отбой мечтаньям!..
Смежаю веки. Но до рассвета –
Наташки, Ленки… Звонки, свиданья…
Целую руки. Дарю букеты…
А с меня стократный
Отмени руками взмахи,
непоседливый драчун!..
Все проблемы – в наших страхах,
я им верить не хочу!..
Не хочу стрелять и драться,
Жизнь дала не раз ремня!..
Пощажу вас щедро, братцы, –
пощадите вы меня!..
Маслом стелется дорога,
и шаги мои легки.
Стал я слишком близок к Богу, –
вы – от Бога далеки!..
Выхожу, седой и пьяный,
в неулыбчивый рассвет.
Нож увесистый в кармане,
а подмышкой – пистолет!..
Упадут на город звёзды,
сквер крапивою зарос…
Вам – грешить ещё не поздно,
а с меня – стократный спрос!..
Нет базара – я отвечу!..
А отвечу – нет вины!..
Но в такой чудесный вечер
нам разборки не нужны!..
Пролетел безумства ветер,
нет наездов – нет войны!..
Ах, какой волшебный вечер,
ах, как девушки нежны!..
А снег по грудь
А снег – по пояс снова. Местами снег – по грудь.
И от снегов становишься горбатым.
Но главное, ребята, с дороги не свернуть, –
прочерченной совковою лопатой.
И главное, ребята, позора не принять
и целоваться с Богом до упаду!..
Не ведая хмельного стопульного огня –
в стремлении за медною наградой.
Надень суровый китель, простреленный насквозь, –
в далёком прошлом смелой крысой роясь.
Ты не с самим собою, а с Чёртом будешь врозь, –
в снегах, судьбу засыпавших по пояс!..
И пусть поднадоели блестящие снега, –
как орды обнаглевших печенегов, –
люблю тебя, родная, – твой хохот, шум и гам, –
судьба, с лихвой засыпанная снегом!..
А тело где
Некстати встретил я ментов,
гнев их претензий – не по делу.
Признать свою вину готов.
Но – предъявите парню тело!..
Зачем убил, и чем убил?..
Картишки скорбные раскинем.
Я – не маньяк, я – не дебил.
И не в крови пока что имя.
Я – честный уличный пацан.
Могу со скуки врезать в ухо.
Порой не в меру груб и пьян.
Но не по мне – навек – мокруха!..
Хамите, крепкий срок суля, –
скажите: что во мне задело?..
Давайте всё начнём с нуля!..
И – предъявите парню тело!..
А тела нет. А где оно?..
Без тела песня – не допета!..
Давай, российский фараон, –
скорей снимай с меня браслеты!..
…Ах, как погодка хороша!..
Теплей весны и лета осень!..
Простила всё моя душа.
И новых… тел… ручонки просят!..
Дурная шутка. И струя
от них такая, что – противно.
А тело где?.. А тело – я!..
Себя убил я, став скотиной.
Алёнка
Вот наш милый дом.
Вот он – твой подъезд, –
девятый.
Мимо проходя,
я стреляю в дверь
глазами.
Выделить не мог
из других невест
