Читать онлайн полностью бесплатно Михаил Арцыбашев - Ужас

Ужас

«По обыкновению, весь вечер Ниночка провела у старичков Иволгиных. Ей было хорошо, весело у них и потому, что у старичков было светло и уютно, и потому, что от молодости, радости и надежд, наполнявших ее с ног до головы, ей везде было весело.

I

По обыкновению, весь вечер Ниночка провела у старичков Иволгиных. Ей было хорошо, весело у них и потому, что у старичков было светло и уютно, и потому, что от молодости, радости и надежд, наполнявших ее с ног до головы, ей везде было весело. Все время она болтала о том, как удивительно ей хочется жить и веселиться.

Часов в одиннадцать она собралась домой, и провожать ее пошел сам старичок Иволгин.

На дворе было темно и сыро. От реки, невидимой за темными, смутными силуэтами изб и сараев, слитых в одну и призрачную, и тяжелую черную массу, дул порывистый, сырой и упругий ветер, и слышно было, как грозно и печально гудели вербы в огородах.

На реке что-то сопело, медленно ползло с тягучим нарастающим шорохом и вдруг рассыпалось с странным звоном, треском и всхлипыванием.

– Лед тронулся, – сказал Иволгин, с трудом шагая против ветра.

Ветер рвал и мотал полы его шинели и юбку Ниночки и откуда-то брызгал в лицо мелкими холодными каплями.

– Весна идет! – весело и звонко, как все, что говорила, ответила Ниночка.

И действительно, казалось, что во мраке ночи кто-то идет по реке, по воздуху, по ветру. Идет властный, могучий, теплый и сырой.

– Вот скоро вы и домой! – сказал Иволгин, только для того, чтобы сделать приятное милой девушке, такой молодой, такой веселой, доброй и нежной, всегда возбуждавшей в его старом сердце особенное и теплое, и радостное, и грустное чувство.

– Да, теперь, слава Богу, скоро уже! – отворачиваясь от ветра, прокричала Ниночка, и голос ее радостно и сладко вздрогнул.

Они прошли темную и мокрую улицу и повернули на площадь. Там было пусто и веяло холодом, как из погреба. У ограды церкви еще лежал талый снег и смутно белел в сероватой мгле. За церковью, едва видной из темных и голых деревьев, точно черными костями шуршащих верхушками, выдвинулся большой кирпичный, с голыми углами, дом и взглянул прямо им в глаза двумя яркими освещенными, зловещими от общей тьмы, окнами.

– А, кто-то приехал, – с любопытством сказала Ниночка.

Они дошли до ворот, заглянули во двор, темный и глухой, откуда дохнуло в лицо теплым мокрым навозом, и остановились под крыльцом школы.

Ниночка протянула руку. Иволгин дружески пожал ее маленькие нежные пальцы своей старой ладонью и сказал:

– Спокойной ночи, маленькое счастье!

Надвинув ушастую фуражку на уши и торопливо перебирая палкой, он пошел назад, оглянулся на окна, мелькнул согнутой спиной в полосе их яркого света и ушел в серую ветреную мглу.

Ниночка торопливо поднялась на крыльцо и постучалась в темное окно. Кто-то вышел из ворот и, тяжело шагая по лужам, подошел снизу к крыльцу.

– Это ты, Матвей? – спросила Ниночка. – Ключ у тебя?.. Кто приехал?..

– Я, барышня, – сипло и хрипло ответил черный человек.

– У тебя ключ?

– Тут…

Матвей, скрипя ступеньками, поднялся на крыльцо, протиснулся мимо Ниночки и открыл дверь. Тихо скрипнув, она тяжело осела в черную тьму. Запахло хлебом.

– Кто приехал? – опять спросила Ниночка.

– Следователь с доктором да становой… В Тарасовке мертвое тело объявилось…

Ниночка ощупью прошла сени, вошла в классную и долго искала спичек.

– Куда я их всегда засуну?..

Матвей стоял где-то в темноте и молчал.

Ниночка нашла спички и зажгла лампу. Слабый свет, дрожа и замирая, расплылся по комнате, уставленной похожими на гробы партами.

– Мне, барышня, надо за лошадьми на пошту идти и чтоб понятых в Тарасовку тоже…

– Ночью? – удивилась Ниночка, стоя перед ним с лампой.

Матвей повел шеей и вздохнул.

– Вы бы, барышня, лучше к батюшке, что ли, пошли, а то дюже пьяные. Орут, спать вам не дадут, гляди.

– Ничего, – ответила Ниночка, – а разве очень пьянствуют?

– Да, известно, – не то с досадой, не то с завистью неохотно ответил Матвей и опять вздохнул. – Целый вечер без передыху пили… Вы бы, пра, к батюшке… А то это у них на цельную ночь…

– Ничего, – опять ответила Ниночка.

Матвей неодобрительно помолчал.

– Ну, так я пойду, значит.

Ниночка проводила мужика, заперла за ним дверь на засов, прошла в классную и ушла с лампой в свою комнату.

И сейчас же из-за запертой и завешанной ковром двери, которая отделяла комнату Ниночки от комнаты «для приезжающих чиновников», она услышала громкий, совсем пьяный смех, звон стекла и скрипение дивана. Из-под двери сильно тянуло табаком и еще чем-то тяжелым и горячим.

Ниночка отворила форточку, с любопытством оглянулась на дверь и, наставив ухо, прислушалась.

– Ладно, ладно… знаем мы вас!.. А сам небось давно уж зондировал… – кричал кто-то грубым и неприятным голосом.

– Тише, ты! – захлебываясь пьяным и тупым смехом, сказал другой.

И все трое захохотали так, что дверь задрожала.

– Нет, ей-Богу, господа, всего только один раз…

Ниночке вдруг стало отчего-то обидно и тяжело, хотя она ничего и не поняла. Смущенно и нерешительно она отошла к столу.

«И правда, лучше бы остаться ночевать у Иволгиных», – пугливо и брезгливо подумала она.

За стеной кричали, шумели, двигали стульями и иногда, казалось, начинали драться, как дикие звери в клетке.

Ниночка старалась не слушать. Она задумчиво сидела у стола, смотрела на огонь лампы и думала:

«А еще говорят, что образование смягчает человека… Наши мужики не стали бы так орать… Ведь знают же они, что я здесь… Нет, скверный человек от образования становится еще сквернее… точно он нарочно все это делает».



Другие книги автора Михаил Арцыбашев
Ваши рекомендации