2004 год.
Прошло шесть лет. Для Игоря Панова они были весьма обыденными. Работа ресторана уже давно налажена. Ему удалось не только не потерять и поддержать дело жизни отца, но и значительно приумножить доходы. Меню полностью обновлялось раз в год и частично корректировалось в зависимости от сезона. Число постоянных посетителей регулярно росло, так как вышколенный персонал обслуживал безукоризненно за редким исключением. Тщательно продуманная система штрафов действовала безотказно.
Помимо ресторана Панов занялся сдачей помещений в аренду, посчитав эту идею выгодной и перспективной. Для начала он приобрел несколько небольших объектов нежилого назначения, которые вполне могут использоваться для любых коммерческих целей, например, под офис или для торговли. Потребовались немалые финансовые вложения, но ощутимый доход не заставил себя долго ждать, в том числе за счет удачного расположения построек в центре города. Кроме того, спрос оказался настолько велик, что в короткий срок все помещения нашли своего арендатора.
Случались и неприятности. Одной из таковых стала потеря в прошлом году верного помощника Генки. Он всегда находился рядом и выполнял поручения, которые другим не под силу. На одном из таких и погиб, получив пулю в голову. В память о его былых заслугах Панов дал вдове приличную сумму денег. Как сложилась ее дальнейшая жизнь, его уже не интересовало. Досадно, что достойную замену найти так и не удалось.
Для Ульяны эти годы стали сплошной мукой, тягучей, как резина, которая временами натягивалась до предела, что казалось, вот-вот порвется, потом напряжение спадало, но никуда не уходило. Тяжелей всего далось время, пока Рите не исполнился год. С маленьким ребенком на руках терпеть издевательства мужа становилось невыносимо. Потом девочка подросла, хотя одни хлопоты уходили, другие появлялись, в целом было легче еще и потому, что Игорь меньше обращал на нее внимание, порой даже вел себя так, словно ее вообще не существует. Постепенно интерес к безропотной жертве ослаб, но желания свои он подавлять не привык, и, когда накатывало, вспоминал о ней.
Дочкой до тех пор, пока ей не исполнилось три года, Панов не занимался вовсе, считая недочеловеком, всем занималась Ульяна. Он замечал малышку лишь тогда, когда она начинала действовать ему на нервы: капризничала или плакала.
– Заткни ее, хоть рот заклей, но чтобы я не слушал этих воплей!
Каждый раз, когда Рита начинала кричать, Ульяна боялась, что Игорь выйдет из себя. Уговоры занимали слишком много времени и далеко не всегда срабатывали, поэтому она чаще всего шла на поводу у требований девочки. Если той хотелось, к примеру, взять что-нибудь хрупкое, молодая мама делала одну попытку воспрепятствовать, но, как правило, натыкалась на сопротивление и быстро сдавала позиции. Кое-что разбивалось, некоторые вещи уцелели. Опасные предметы Ульяна старалась прятать подальше, но не все ценное удавалось убрать с глаз долой.
Своенравное чадо росло практически в условиях вседозволенности. В определенный момент Панов к своему удовлетворению разглядел в избалованной дочке собственные черты и всячески их поощрял. Если Рита проявляла упрямство и эгоизм, это вызывало едва ли не восхищение.
– Вырастет, будет первоклассной стервой! Бедные мужики! – восклицал он.
К Ульяне Игорь всегда относился с презрением, но в присутствии девочки подчеркивал неприязнь, и она стала копировать отца, в котором чувствовала лидера. С дочерью он не сюсюкал, но и не был груб, разговаривал на равных.
Теперь он решил сам заняться ее воспитанием и заявил, что Рита должна приучаться к самостоятельности. Панов сделал перестановку в детской, выбросил кроватку. Для начала оставил диван, на котором прежде спала Ульяна, но в ближайшее время намеревался приобрести что-нибудь более удобное и подходящее по возрасту. Кроме того, он купил телевизор и позволял девочке смотреть все, что пожелает, чтобы знала реальную жизнь и не верила в глупые сказки. Это сработало, дочка производила впечатление чересчур взрослой. И к шести годам это стало проявляться сильнее.
Ульяне пришлось перебраться обратно в спальню. Сначала Игорь хотел поселить ее отдельно, потом все-таки решил держать под боком. Как женщина она его не привлекала, но иногда возникало сексуальное желание, а ехать никуда не хотелось, он использовал ее для удовлетворения потребности. Чаще всего это происходило по утрам, с похмелья. Она принимала все как неизбежность и сопротивления не оказывала, чтобы не затягивать отвратительный процесс.
Все эти годы она постоянно вспоминала о Матвее, думала о том, как они могли быть счастливы, если бы она не оказалась такой безвольной. Собственная слабость угнетала, а в мечтах представлялась возможность почувствовать себя сильной, способной дать отпор даже такому подлецу, как Игорь. Она противостояла ему и каждый раз одерживала верх, но, к сожалению, все это происходило лишь в мире грез, которым никогда не суждено сбыться. А в реальном мире она по-прежнему исполняла роль безропотной жертвы.
Рита маму часто не слушалась. Даже с родной дочерью мать не могла проявить настойчивость и твердость. Легче было потакать капризам, чем вразумить дитя, которое становилось все труднее держать под контролем.
