Колёса велосипеда крутились так быстро, что начали скрипеть. Анна Форстер ехала с огромной скоростью по тихой улочке уединённого в горах элитного городка Сент-Ривер, ужасно переживая за реакцию мамы. Она обещала ей быть сегодня дома ровно в шесть, но время уже клонилось к восьми. Девочка совсем забыла о своём обещании и зависла в кафе с лучшей подругой Джессикой за обсуждением грядущей вечеринки в школе.
Анна обычно не следила за временем, поэтому еë мать, Шеле, всегда звонила за полчаса до назначенного времени, чтобы напомнить ей о необходимости явиться вовремя. Сегодня же телефон молчал. Если вдруг Шеле понадеялась на самостоятельность дочери, то еë ждало сокрушительное разочарование.
При повороте на свою улицу Роз Анна въехала в лужу, которая тут же окатила еë грязной водой в ответ. Останавливаться и оценивать нанесённый белым штанам ущерб было некогда. Сторож в синей кепке устало посмотрел на девочку и поднял шлагбаум. Анна ничего ему не сказала и вновь сосредоточилась на кручении педалей. Вон уже и родной плетёный забор видно.
Истерично залаял противный ротвейлер единственных соседей. Как же сильно Анна не выносила эту собаку, которая очень любила выть на рассвете. Мама говорила, что собаки больше двадцати лет не живут, но девочке казалось, что этот пёс и еë переживёт. Хоть она и помнила соседского ротвейлера всю свою жизнь, а это значит, что ему больше тринадцати лет. К несчастью, Пантелеймон на тот свет совсем не собирался, в отличие от своего хозяина и двух его детей. Мужчина скончался от инфаркта лет восемь назад, старший сын разбился в аварии, а младший словил передоз. Последнее от Анны скрывалось и непременно было ею узнано при первой же возможности. Сейчас в доме напротив жила только такая же вредная, как и пёс, женщина лет сорока, и совершенно непонятно, кто из них двоих умрёт раньше. Впрочем, девочку устраивали оба варианта. Женщина же не завещает дом Пантелеймону?
Анна так резко затормозила, что велосипед наклонился вперёд. Ей пришлось срочно спрыгнуть с него, чтобы не упасть. Однако она всё равно успела больно удариться плечом о бортик палисадника перед забором. Это всё ещё было не так уж важно.
Кинув велосипед, Анна залетела во двор и бегом кинулась через лужайку, с туями по бокам, к двери. Через пару минут девочка уже толкнула стеклянную дверь двухэтажного дома и ввалилась внутрь.
– Я дома, – крикнула она, стаскивая с ног кроссовки.
В темноте ничего не было видно, поэтому она метким ударом локтя включила свет в прихожей.
– Мама, прости, я забыла. Такого больше не повторится, – продолжала говорить Анна, направляясь в гостиную.
Там еë встретила оглушающая тишина. С тех пор, как семь лет назад бабушка и дедушка умерли при пожаре в театре, мама предпочитала сидеть дома у телевизора. Шеле говорила своей дочери, что уже ни одно представление не сможет стать более эпичным в еë жизни, чем прыжок от огня со второго этажа. Анне же очень повезло, что еë в тот день оставили с няней дома.
– Доротея? – громко позвала девочка и заглянула на кухню.
Там тоже никого не обнаружилось. Анна вспомнила, что их милая бабушка-служанка взяла сегодня выходной. Садовника Григория можно вообще не звать. Он по средам не работал, да и был глуховат.
Неужели мама всё-таки ушла без неë? Не то чтобы Анне было очень интересно увидеть её нового ухажёра, но быть наказанной за непунктуальность совсем не хотелось.
Анна быстро преодолела лестницу на второй этаж. В ванной горел свет. Обрадовавшись, девочка тут же распахнула дверь и застыла на пороге.
Шеле Форстер с разбитой головой лежала в красной от крови воде, уставившись не видящим уже ничего взором в потолок.
Анна медленно вышла в коридор, закрыла дверь в ванную и съехала на пол по стене. Её начала бить дрожь, а мысли путались. По щекам Анны потекли слезы от неожиданности и недоверия. Девочка так и не смогла подняться на ноги или проверить увиденное до того, как утром на работу пришла Доротея.
