Убийский дом навеки проклятый…
Эта надпись про убийский дом, который навеки проклят, большими чёрными буквами была сделана на покосившихся и почерневших от времени, ветров и радиационных дождей старых воротах с ржавыми поскрипывающими на ветру большими со старинными готическими узорами петлями. За ними на давно заброшенном и неухоженном заросшем высокой травой и колючим кустарником и шиповником участке земли из шести соток с плодовыми деревьями преимущественно яблонями белый налив стоял наполовину сожженный, обугленный и чёрный бревенчатый и зловещий дом.
ГЛАВА 1 Чёрный дом
…Тёмная, темная ночь. Чёрные, черные наполовину раскрытые покосившиеся до земли ворота. На чёрном участке земли стоит чёрный, черный дом. В этом черном, черном доме есть черная, черная входная дверь. За ней находится черный, черный старый большой сундук. А в нём чёрная, черная…
Помните эту детскую страшилку, которую мы рассказывали друг другу по вечерам перед сном, когда уже стоял поздний час, а на улице было достаточно темно?.. А в конце громко и неожиданно для слушателя хватали его пальцами за горло, слегка сжимали и страшно кричали ему в лицо: «Отдай мое сердце»…
Мы набрели на этот странный и пугающий нас чёрный пустой дом случайно, проходя мимо по улице уже почти перед самой темнотой. Мы вечером направлялись на открытую на свежем воздухе танцевальную площадку, которая находилась в парке этого городского района, в Лопухах, и вошли в этот заброшенный двор не только из чистого любопытства, чтобы всё посмотреть, но и оправиться перед дискотекой, избавиться от находящегося в нас пива, которое мы обильно употребили перед тем, как отправиться на танцы.
Это был нехороший дом в полном смысле этого слова и в нём никто давно не жил. По слухам, в нём произошло несколько убийств и самоубийств, причём в разное время и в разных семьях, которые проживали в этом доме. За большой давностью лет я уже не помню всех подробностей и точно этого утверждать не могу.
ГЛАВА 2 Жёнушкин любовник
В одном случае сосед убил соседа. Подробности все мне доподлинно неизвестны. Было это очень давно, с самой постройки дома. Сразу после войны с немцами. В доме тогда жили супруги Толя и Даша. Они оба были средних лет. Детей у них не было. Муж был бывший военный, часто ездил в командировки в другие города, и Даша надолго оставалась одна. Женщина была красивой, видной, и, очевидно, гулящей. Не любила долго оставаться одной. Ей постоянно нужен был муж. А он, как назло, отсутствовал. Мужики это знали. В маленьком поселке, окружённом со всех сторон густыми вечно зелёными лесами и топкими непроходимыми болотами, в самом центре Полесья, где до сих пор водится всякая нечисть, которая является врагом всего человеческого рода, только обычный человек её не видит и не ощущает, все и у всех происходит на виду. И за женщиной мужики ходили, чуть ли не толпами. Поклонников у неё всегда хватало. И она, слабая на передок, часто наставляла мужу рога. А что ещё было делать? Ведь жизнь одна, а молодость не вечна, справедливо считала она. А значит надо брать от жизни все, пока молода и желанна.
Муж, возможно, об этом знал, или догадывался про ее любовные похождения, а может, ему обо всём рассказывали всевидящие и не дремлющие соседи, следившие за моралью, но до поры до времени терпел выходки своей второй половины. Рассказывали, что он очень её любил, и готов был ей все простить, лишь бы она была всегда с ним.
Однажды вернувшись с командировки на день или два раньше, чем предупреждал жену, и тихонько войдя в дом, открыв запертую дверь своим ключом, намереваясь сделать жене сюрприз, он застал её с молодым любовником в их супружеской постели, где они с его Дашей занимались до этого случая любовью много раз. Коротко подстриженному и атлетически сложенному парню было на вид лет 30, не больше.
Как оказалось, это жена сделала мужу сюрприз, а не он ей.
Был поздний вечер и на улице уже стемнело. Вынырнувшая из-за молочных облаков на небе бледная луна со свойственным ей спокойствием смотрела сверху на всё, что происходило на земле, не спеша, обходя свои обширные владения. В доме был тусклый свет, горела лишь одна слабой мощности лампочка, и та в соседней комнате. Широкоплечий любовник с накачанными от силовых упражнений толстыми руками, которыми он держал Дашу за ягодицы, как раз быстрыми движениями таза умело и со вкусом брал Дашу сзади, вгоняя в неё своё больших размеров твердое достоинство. А она громко при этом стонала и требовала, чтобы тот входил в неё глубже и глубже, и доставал ей до самого конца.
— Давай, давай, глубже, а… постучи, постучи, сильней, вот так, вот так, хорошо, а… Продолжай…
Толик так и застыл на месте, не веря своим глазам в то, что сейчас происходило наяву.
«…Нет в мире острее боли. Умер бы лучше, что ли! С минуту стоял в дверях он, уставя в пространство взгляд…» (Эдуард Асадов. Они студентами были). Пришли вдруг на ум Толе прочитанные когда-то им строчки у известного поэта, которого он не мог в этот момент даже вспомнить. Хотя в стихотворении речь шла всего лишь о поцелуях с любовником на кухне, а тут был сексуальный акт во всей своей красоте и мощи.
