Ботик вышел из Тибра в открытое море. Ветер был попутный. На горизонте боевые триремы упражнялись в маневрах, они сходились и расходились. Были слышны четкие команды центурионов. Гребцы налегали на вёсла и махина разворачивалась за секунды. Агриппина встала на нос ботика и, прислонив ладонь, ко лбу смотрела на мощь Римского флота. Как жаль, думала она, что вся эта сила находится в руках глупого, и к тому же жестокого и развратного человека. Ещё горше было осознавать, что этот человек был её сын. И он был Император. Она терзалась, она помнила, какие мужи стояли у трона Всемогущего государства. Такого, что даже человеческого воображения не хватит представить, где же оно заканчивается. Но! Начиналось оно здесь, в Риме, в центре Земли и центре Мира. Она хотела, чтобы он стал таким же, как Искандер Завоеватель, Царём половины Мира, о котором помнят до сих пор и слагают легенды. Сам Сенека Луций, повествовал её сыну о похождениях Искандера Завоевателя, но только вызвал раздражения и гнев, вместо интереса и внимания. Эх, Нерон, Нерон… как же тебе оставить это – такой неподвластную обычному человеку механизм, как Государство. Ты слабый человек, Нерон, взращенный в роскоши и разврате. Получив в пятнадцать лет власть, ты первым делом стал безнаказанно убивать людей, ты казнил женщин. Без суда. Просто, потому что мог. Ты трусливый человек, Нерон, ты боишься темноты, хотя тебе уже двадцать лет, и спишь со слугой. Ты безответственный человек, Нерон, ты боишься принимать серьёзные решения, ты всегда спрашиваешь меня, свою мать, и злишься же за это на меня, а ещё больше на себя. Ты глупый человек, Нерон, тобой легко управляют люди из Сената, этот Пезон, сладкоречивый красавец Пезон! О! Да! Он может обольстить кого угодно! Даже Императора! Был бы у тебя такой отец! И всё же, Нерон, ты мой сын!
Ботик отошел от берега далеко настолько, что он превратился в тонкую линию, Агриппина дала команду разворачиваться. Две женщины-помощницы, сидевшие на корме, запели оду радости матери Императора, но та махнула им рукой – тихо! Она хотела побыть в тишине и развеять нехорошие мысли. Крик матроса, управляющего парусом, заставил всех вздрогнуть. С кинжалом в груди и краснеющей тогой, оседая, он отпустил парус. Потеряв управление, ботик медленно закрутился на месте. Женщины завизжали. Сняв с себя одежду, капитан подошёл к матросу и вытащил нож из груди, Агриппина подбежала к женщинам и схватила весло.
– Только подойти! – крикнула она, направив его на капитана.
Он усмехнулся и спустился в трюм, послышались звуки удара топора, женщины переглянулись, они закричали и замахали руками триремам, которые были на горизонте. Агриппина села на скамью и, всё осознав, зарыдала. Вот что она дождалась от сына! Смерти! Трус! Ну конечно! Она очень неудобна Сенату! Два трона рядом в Императорском зале – такого давно не было! Ну, что ж, теперь будет стоять один! Из трюма был слышен шум воды, ботик начал кренится. Капитан вылез, держа в руках нож и топор. Женщины перестали кричать и прижались друг к другу. Капитан кинул им длинный острый нож.
– Сами, – сказал он.
Ботик наклонялся всё сильнее и сильнее, ещё немного и бортом черпанет воды. Капитан поднял топор на уровне шее.
– Во славу Императора Нерона! – и медленно провел лезвием по горлу. Кровь хлынула водопадом, он выронил топор и поднял руку в знак приветствия Императора, простояв мгновение, упал за борт. Женщины забились в истерике. Непривязанные вещи начали падать на женщин, бухта толстого канат поехала и упала на ноги одной из помощниц Агрипины, придавив тело к борту, женщина выкатила глаза и закричала, пытаясь столкнуть с себя снасти. Полетели весла и доски, ботик черпнул бортом воды и начал погружаться быстрее.
– К берегу! Гребите! – Агриппина сорвала с себя тогу и нагишом прыгнула в воду. Женщины упали за борт за ней, не снимая белых тог. Парус отломился, упал и накрыл женщин. Они оказались в ловушке – снизу дно, куда затягивал утопающий бот, сверху – мокрый и тяжелый парус. Агриппина вспомнила, как в детстве они с кузеном ныряли за жемчугом, как он учил её правильно задерживать дыхание, как искать воздушные пузыри в пещерах. Она увидела один такой пузырь под парусом, она поднырнула под него, набрала воздуха, и глубоко нырнула за своими помощницами, которых уносил бот. Глубина была непреодолимой, в ушах зазвенело и заломило, тьма и холод окутали её. Женщины в белых тогах, развиваясь в вихре утопающего корабля, медленно раскинув руки, следовали ко дну, сделав ещё несколько гребков, она потеряла из вида своих помощниц, и развернулась вверх. До берега она добралась только к ночи, уставшая, еле шевелящая руками и ногами, ступила на берег и упала.
Нерон был в объятиях очередных наложниц, когда слуга, поклонившись до земли, сообщил ему, что на берегу нашли его мать, Агрипину, лекарь уже осматривает её. Глаза Императора налились кровью, вскочив, голый, он закричал, забегал, схватил себя за рыжие волосы, выхватил меч у стражника и занес его над головой слуги, и, так и не опустив его, с детским криком бросил его в сторону. Развернувшись, он, ругаясь и потрясая воздух, пошел опять на ковры к наложницам. Розовое его тело было не красиво: в столь молодом возрасте он уже обзавелся жирком на боках и небольшим животиком, рыжие густые волосы на груди закрывали тело до самого живота. Он не любил солнце и термы: на солнце он всегда обгорал, а в термах он всегда задыхался от жары и пара, хотя глядеть на тела своих стройных, загорелых, мускульных, в шрамах военноначальников ему доставляло большое удовольствие и возбуждение.
