Любви и приключениям нашей молодости посвящается.
– Привет, – она подошла сзади и положила руку на плечо.
Наша оживленная беседа в ожидании поезда с одногруппниками, уезжающими в стройотряд на комбинат, прервалась. Я повернулся, незнакомая девушка в джинсовке с рюкзаком и сумкой стояла рядом и улыбалась.
– А я тебя знаю! Твоя шутка на КВНе про девчонок была прикольной, – продолжала она. – Люда. Кравцова. Филфак.
Она убрала руку с моего плеча и протянула её мне, я неловко пожал, удивлённо оглянувшись на товарищей по группе. Те тоже стояли с удивленными мордами, а Серый незаметно показывал большой палец и скривил губы, типа, норм деваха.
– Ну, привет, – сказал наконец я.
– А я записалась в твою бригаду, ты же бригадиром будешь? – Люда продолжала разговор, не обращая ни какого внимания, как будто вокруг никого не было.
– Ну, – тупо ответил я. – Буду. Бригадиром.
– Ты же не против?
– Нет, – сказал я и чуть не схватил «петуха» голосом.
– А шутка была смешная,– сказала она уходя. – Мы всем факультетом ржали, сам придумал?
Я только кивнул, потому что в горле у меня от неожиданности пересохло. Знакомиться со студентками филфака на железнодорожном вокзале мне еще не приходилось. Люда махнула мне рукой и ушла к своим девчонкам. Повернувшись к своим парням, меня чуть не снесло воздушным потоком. Это не был смех, это было ржание миллиона коней на выпасе.
– Нуууууу, товарищ начальник, вам – самое вкусное!
– Ну, бригадир, шастьесамов руки приплыло!
– Не! Как так-то! А почему не мне?
– Дааааа, надо было в КВН идти…везёт кэвээнщикам…
– На его месте должен быть я!
– Усы отрасти сначала, как у бригадира!
– Зачетная краля! Фигуристая!
– Спроси, бригадир, у неё подружки есть?
– Ээээх! Атаман! Нас на бабу променял!
Мне пришлось всё это выслушать, качая головой, посмеиваясь и приговаривать:
– Ну вы и уроды…твари…
– Ну, что, – Серый высунул горлышко бутылкипортвейна из рюкзака. – Пора, бригадир, пора!
– Открывай! – я махнул рукой, надо было сменить тему, да и разве зря мы взяли двадцать бутылок портвейна?
Я взглянул в сторону филфака, Люда заметила это и махнула мне рукой. Вот черт! Подумал я, но стало приятно. Мне поднесли бутылку с вином.
– Ну, парни! За успех! За нас! И чтоб женщины любили! – сказал я и отхлебнул из горлышка.
– Зачетный тост, а что, всем надо говорить, или просто можно выпить? – спросил Лёха.
– Как хочешь, у нас не застолье.
Бутылка пошла по кругу.
– За третий курс!
– За бином Ньютона!
– За теорему Лагранжа!
– Это почему за неё?
– На экзамене попалась… и наконец-то три поставили!
– За Евклидово пространство!
– А почему за Евклидово? – Лёха постоянно задавал вопросы.
– Потому что оно сходится.
– Куда? – волновался Лёха.
– К кровати! – ответил Серый и все заржали.
Бутылка кончилась.
– Ну? – спросил меня Серый, уже запустив руку в рюкзак.
Все смотрели на меня вопросительно.
– А! Давай!
Раздался вздох одобрения. Вторая бутылка была опустошена быстрее и без тостов – скоро отправляться. Лёха достал батон с изюмом и батон тут же был уничтожен до последней крошки. Я еще раз посмотрел в сторону девчонок филфака – Люда оживленно разговаривала с подружками. Действительно, красивая, стройная, длинноволосая. Ко мне подошел Серый и пьяно обнял за плечи, тоже посмотрел на Люду. Глубоко, как-то по отечески вздохнул, как будто он что-то знает, а я – нет и предложил мне Беломор.
– Я не курю, – сказал я.
– Я тоже,– сказал Серый и глубоко затянулся.
Я взял одну размял и прикурил- нормально, едко, противно. Чем ближе было к отправлению, тем больше студентов доставали папиросы и сигареты. О, как! Перед вагоном курили уже все. Я поискал глазами Люду, ну, конечно! Филфак умудрился достать «Космос» – дорогущие и дефицитные сигареты! По громкой связи что-то сказали про десять минут до отправления, мы начали загружаться. С других факультетов тоже ребята поехали работать, но как я знал они ехали куда-то севернее, кажется в Лесосибирск, мы же ехали в Красноярск, на целлюлозный комбинат. Кого-то из химфака стошнило прямо на ступеньки вагона. Эээх! Химоза! Пить не умеют! Толстая проводница орала и грозилась всех высадить, но ей то начиналичитать похабные стихи, то огрызались незлобно, тошутили, в конце- концов её довели до слёз и она закрылась у себя в купе. Вагон был общий, матрасов не было, пахло жутко и было жарко. Кое-как уместившись и подложив под голову рюкзаки и сумки и мы двинулись в путь. Ну тут-то и началось! Кто-то захотел чаю, кто-то достал магнитофон, кто-то стал меняться местами целыми купе, где-то тренькала гитара, где-то явно нетрезвые парни не поделили третью полку, предназначенную для багажа. И все хотели жрать. Вот прямо все! Но была только выпивка. Много. Мы с парнями засадили ещё бутылку. Я нащупал в кармане спецовки кусочек батона и стал долго жевать, пока он не станет сладким, пока не разложиться на углеводы. Ну, по крайне мере так знакомая рассказывала с биохима. Противно запахло копченостями, которые тут же съедались, просто мгновенно! Наша бригада не буянила, не дралась, ни кого в окна не выкидывала, а значит, можно было залезть на полку и поспать. Сон не шел, зато по вагону ходили, шумели, постоянно спрашивали – а кто здесь лежит? дергали за ноги и уходили. Я достал Джека Лондона первую попавшуюся книгу, что схватил перед отъездом, и начал читать, в надежде заснуть на первой странице…
