1. Исток I
Удушливый смрад гари ударил в нос, заставляя сморщиться и открыть глаза. Анвар тяжело вздохнул и приподнялся, не понимая откуда исходит едкий запах дыма. Он внимательно огляделся, с удивлением отмечая, что сидит на голой земле, укрытой пеплом сгоревших трав.
Пещера с ровным серым полом и мерцающими от инея стенами, в данной обстановке, казалась навязанной кем-то, обманчивой иллюзией. А присутствия Мирославы и вовсе не ощущалось. Словно она была не более реальной, чем прекрасный сон.
Хранитель Светлой стороны покачал головой и спешно встал на ноги. Его взгляд скользнул по ближайшим постройкам и он едва сдержал изумлённый вздох. Это место, хотя и виденное им в последний раз множество веков назад, было ему слишком хорошо знакомо.
Анвар машинально отряхнулся и неторопливо пошёл в сторону обгоревших изб. Покосившиеся и чудом не развалившиеся, они тоскливо смотрели на него тёмными провалами окон, поднимая с глубины души неприятный осадок прошлого…
– Мама, мамочка, смотри, сегодня я помог соседям подчинить забор и они хорошо мне заплатили, – золотоволосый мальчик лет десяти подбежал к ветхой постели, на которой лежала измученная женщина. – Этого хватило на лекарства, а ещё тётя София дала немного продуктов.
– Мальчик мой, ты у меня, как лучик солнца, – мать с трудом потянулась к нему и оставила на щеке сына ласковый поцелуй. – Несмотря на то, что твой отец оставил нас, я всегда буду благодарна ему за тебя.
Женщина неожиданно зашлась в надрывном кашле. Истощённое тело не выдержало и, как подкошенное, упало на старые, наполненные соломой, подушки. Кашель продолжал безжалостно сотрясать её, не оставляя в покое ни на минуту. Она ощутила вязкую, отдающую железом, солоноватую влагу на губах и поспешила прикрыть рот ладонью, пытаясь скрыть от ребёнка следы крови.
Анвар всё же заметил их и резво бросился к стоявшему неподалёку столу. Он схватил с него старый глиняный кувшин и плеснул в надщербнутую чашу воды. Бережно достал из кармана небольшой полотняный мешочек и немножко отсыпал в сосуд его содержимое.
– Вот, мама, пей, – торопливо вернулся он и протянул его ей. – Тебе обязательно станет легче. – Глядя, как она тяжело глотает получившуюся смесь, продолжил: – Вот увидишь, я буду много работать и, однажды, смогу пригласить к тебе настоящего лекаря.
На её губах возникла слабая тёплая улыбка.
***
Яркая вспышка молнии прошла по мрачному серому небосводу, разрывая его на части. Бесконечные дождевые потоки низверглась на землю, превращая её в топкую грязь. Улицы деревни обезлюдели. Все пережидали непогоду в тёплых уютных домах.
Анвар в отчаянии нёсся по бездорожью, изредка падал, но тут же вставал и продолжал свой нелёгкий путь. Он подбежал к ближайшему дому и принялся исступлённо колотить по воротам, но никто из хозяев и не подумал выйти к ребёнку.
Забрезжившая в серебристом взгляде надежда тут же угасла. Хрупкие детские плечи обречённо опустились. С губ сорвался тяжёлый вздох. Анвар бросился к соседнему жилищу и вновь громко постучал. Но даже через несколько минут ожидания на улице никто не показался.
– Прошу вас, помогите, я готов делать любую работу, – не выдержав, взмолился он, не обращая внимания на катившиеся по щекам слёзы. – Я буду всю жизнь работать на вас бесплатно.
Внезапно неподалёку распахнулась калитка. У ворот показался староста села. Он пристально взглянул на Анвара, нахмурился и взмахом руки безмолвно подозвал плачущего ребёнка к себе.
– Прекрати ходить по дворам и попрошайничать, – вдруг строго начал отчитывать его мужчина. – Урожай был слишком плохим, чтобы подавать. Самим бы выжить.
– Прошу, моей маме… – начал Анвар, желая пояснить причину своего поступка, но староста резко оборвал его:
– Отца своего проси – это ему надлежит заботиться и о тебе, и о твоей матери, – сердито бросил он, вошёл во двор, прикрыл за собой дверь и негромко добавил: – Сам сбежал, а ублюдка своего оставил и теперь нет никому покоя.
Ребёнок подавленно опустил голову и медленно побрёл прочь. Единственную тлевшую глубоко в душе надежду безжалостно погасили. Уныние постепенно заполняло сердце, гася в нём искру интереса к жизни.
Анвар подошёл к покосившемуся дому, в котором уже давно ютились они с матерью. Его взгляд скользнул по подгнившим брёвнам. В душе разлилась липкая горечь. Она поглотила все положительные эмоции и выплеснулась наружу бессильной яростью.
