Артур сидел на кровати и вновь погрузился в пучину своих мыслей. Это так странно – долго смотреть в никуда, а после задумываться и улетать «в облака». У Артура счастье, он наконец смог найти себе девушку. На этой неделе они пару раз целовались.
И вроде бы, все хорошо, в чем беспокойство. Но это было так легко. Заполучить ее было настолько легко, что он начал сомневаться, а тому ли человеку доверяет свое сердце. Эта мысль не давала покоя, сжимала его изнутри, давила так сильно, что хотелось заплакать.
Но Артур не плакал. Отец говорил ему, что показывать свои чувства нельзя, что он парень, защитник, следовательно должен быть тверд, словно сталь. И тот был согласен с этим.
Артура избивали в начальных и старших классах. Вряд ли бы это пережил слабый и никчемный человек. Поэтому надо быть твердым, как сталь, не давать эмоциям пробиться наружу. Пусть они гибнут там, где и зарождаются, в самом сердце. И не думал Артур, что сердце его скоро станет кладбищем из чувств.
Она, его девушка, казалась очень доверчивой. Она верила в дружбу между парнями и девушками. Но Артур знал парней, и полагал, что знал их лучше, чем она. Парни жестокие, тот много раз в этом убеждался.
Зато эти самые парни при девушках притворяются добродушными и невинными, будто ничего и не знают обо всех этих бесконечных избиениях, драках. А девушки, даже если и знают об этом, наивно смеются и думают, что все это шутки, мужские дела и прочее, и не осознавая, что такой поступок говорит за человека куда больше, нежели кучи красивых слов.
А она искренне доверяет им? Доверяет, не осознавая их истинных целей? Нет, конечно, Артур тоже дружил с девушками. Но нужно понимать, что он дружил с ними, признавая их отношения. Он признавал, что парень какой-то девушки – не он. Он знал о том, что они в отношениях, и не нарушал их личных границ. А признают ли друзья его девушки его самого, как ее парня? Знают ли ее эти самые друзья о нем?
Но он понимал, почему она могла бы им не рассказывать о нем. Потому что сама она отлично все понимает, осознает все. Она знает, что если расскажет о том, что в отношениях, то пыл ее друзей начнет медленно, но верно угасать.
Черт, эти мысли съедают его. Может, он сам себе все надумал? Надо поговорить с ней. Обязательно надо поговорить. Стоит обсудить это. Может, рассказать истории о парнях, которые ему известны, и о их гнусных поступках, словах и думах за спинами их подружек?
Я лежал на скамейке и ждал. Кажется, у нее сегодня восемь уроков. Да, думаю так. В любом случае, я дождусь ее. Вроде, один урок длится сорок минут. Как так, прошел уже час, а звонка не слышно. Не верится, что там звуконепроницаемые стены. Хотя школа кажется достаточно новой.
Ты здесь да? Эл… Эл, ты здесь, да? Я говорю сам с собой, когда не с кем. Когда один. Лежа на скамейке и ожидая ее, глядя на свет фонарей, так и хочется с кем-то поговорить. Хотелось бы сейчас говорить с ней, но она там, если все еще там вовсе. Так что рядом только ты, мой верный, пускай и воображаемый друг.
Холодок пробежался по моему телу. Как интересно, а я замерз… Замерзать достаточно интересно. Согреет ли меня любовь или ты, Эл? Или на моем теле возникнет бугорок из снега и я умру здесь, один?
А я схожу с ума. По крайней мере потому, что говорю сам с собой. Эл, ты тут? Ты тут, Эл?..
Поняв, что так еще час-два мне не пролежать и встав со скамейки, я отправился рассматривать лужу. Перед школой была огромная лужа. Пусть и может эта лужа показаться не такой уж и большой, но будь вместо этой лужи дом, он бы точно не казался таким мелким.
Походив поперек лужи пару минут, посмотрел в окно школы. Там у них спортивный зал и было видно, как мячи летали то туда, то сюда. Можно сделать вывод, что уроки еще идут, а значит, я дождусь.
Тешил себя надеждой, что она там, и скоро мы встретимся. В кармане была шоколадка, что я был намерен ей подарить. Шея замерзло, немного рвало, но я стоял так, будто ничего и нет, будто мне хорошо. Меня согревала любовь? Или меня согреваешь ты, Эл?
Простояв там два часа, мне стало плохо. Так плохо, что, решив побороть свой страх, я подошел к незнакомым школьникам и спросил, а идут ли там вообще уроки. Они сказали, что уроки давно закончились. Как? Я ведь так был уверен, что она там.
Побежав домой я думал, как нелепо выгляжу. Но от бега становилось теплее, да и дом, а значит и тепло, становилось все ближе и ближе. По приходу домой я рассказал о своем сумасшедшем поступке ей, хоть и было бы романтичней, чтобы та сама потом все узнала.
«В нашем классе учился один Артур. Это был высокий и очень скромный парень с неряшливым видом. Мы все считали его ботаником. Он бесконечно сидел за книгами, в основном по биологии или математике. Именно книгами. Он считал учебники излишне непонятными и говорил, что авторы учебников напрочь забыли русский язык, даже если это авторы учебников по русскому языку, а потому отдавал предпочтение простым пособиям и научно-популярной литературе. Над ним издевались: бесконечное количество насмешек и, было дело, избиения тот терпел от одноклассников» – вот, как могла бы описать меня любая бывшая одноклассница.
