Повествование начинается в туалетной комнате. Стил, пьяный в хлам, лежит в ванне и, окончательно опустевшими глазами, наблюдает за малюсеньким тараканчиком на потолке. Он очень боялся насекомых, но алкоголь хорошо глушил страх, что помогало без доли боязни и пренебрежения осматривать каждую лапку существа.
Бутылка очередного пойла находилась в ладони правой руки бледного и, уже чуть ли не полуживого, парня. Чтобы не умереть в столь пустом состоянии, перед смертью наблюдал он воспоминания из дней ушедших. В голову лезла только та драка с одногруппником, в которой Стил получил ногой в живот. Парень, поднявшись после полученного удара, не стал отвечать тем же, а выдохнул и засмеялся. Он желал тогда только получения физической боли, чтобы заглушить внутреннюю, душевную.
Стил глубоко вздохнул.
И он это получил. Ненадолго, но все-таки болел конкретно живот, а не сердце с душой. А может, те уже были разорваны.
Понимая, что смерть всегда близко и его саморазрушение бессмысленно, парень продолжает смотреть на жалкого таракана на потолке, попутно ассоциируя себя с этим беззащитным насекомым.
Стил проходил по коридору, параллельно стараясь открыть каждую дверь на пути. Он не понимал, где находится и куда попал. Ни одну дверь так и не удалось открыть, кроме самой последней, находящийся в самом далеком углу. Зайдя в помещение, ошеломленный взгляд парня пал на колыбельную.
На Стила нахлынули воспоминания о расставании родителей. Мать плакала у порога. Отец орал: «Уходи, я больше не хочу видеть тебя здесь!». Стил сделал шаг назад, желая спрятаться. Отец кричал уже на Стила: «Я больше не твой отец!». Стил зажался в углу комнаты и плакал. Отец, как и прежде, орал: «И это больше не твой дом!».
Отогнав от себя печальные воспоминания, парень вышел из комнаты, аккуратно закрыв дверь. Он посмотрел внимательно на дверь. На ней были развешаны листовки, где говорилось о массовой пропаже детей.
Инспектор: «Эй! Кто тебя из палаты выпустил?»
***
Я шел по улице, что освещали фонари и овивали снежинки. Белоснежная пора так и веяла своей астральностью, мистикой. Вдруг, во всем этом белоснежном вальсе, я разглядел темную, прелестную курточку одной очень знакомой мне девушки. Милое лицо, что было видно издалека, шелковистые волосы и белая-белая шапка, ни на что более не похожее, но вызывающее восхищение и желание обнять, поделиться собственной теплотой.
Это была Алена.
– Ален!
– Я думала, что ты забыл обо мне.
– Полгода не видеться с человеком, а потом резко начать с ним общение – мое все. – эти слова прозвучали достаточно эгоистичными, но Алена не особо обратила на это внимание. Вероятно, утверждение о моем эгоизме так и не вошло в ее кругозор. Понимание этого обескураживало и мягко, со всей нежностью развеивало безнадегу. – Что у тебя нового?
– Завтра уже выхожу на работу. С больничного вышла. – Алена поправила свои волосы левой рукой, что позволило лучше разглядеть ее миловидное лицо. – А у тебя?
Видимо, диалог постепенно заходил в тупик. Взяв себя в руки, постарался сгенерировать хоть одну ментально-здоровую тему, но пока мой мозг только сгенерировал термин «ментально-здоровую», но никак не тему. Мог бы рассказать о случившейся на днях ситуации.
– А меня подставили. – начинать рассказ с интриги – всегда хороший знак и достаточно правильный подход, когда диалог проходит с такой молодой, в следствии, имеющей меньше жизненного опыта девушкой.
Алена была моложе меня на два года, мы оба являлись студентами и ходили в одно образовательное учреждение, и, как совпало, на одну и ту же работу, пускай и находились на разных должностях и, говоря об учебном заведении, в разных группах, то не помешало нам завести достаточно неплохие, пусть и приятельские отношения.
Девушка, услышав столь веское заявление о подставе, из жажды узнать продолжение истории, шепнула:
– Подставили?
– Да, такое бывает. К слову, как все было. Я позвал подругу к себе, – здесь я присмотрелся к лицу девушки, желая разглядеть в нем ревность, но, к моему сожалению, так ничего и не увидел, потому продолжил рассказ: – и мы играли с ней в «Правду или действие». Это было достаточно весело, но в какой-то момент она, на мое «действие», запросила ее портрет. А что делать, начал рисовать.
Я показал рисунок, запрятанный у меня в кармане куртки, Алене.
– По твоему рисунку могу сказать, что она очень красивая девочка. – Алена ухмыльнулась. – И как? Ей понравилось?
– Нет. Она сказала, что глаза не те, губы не там. В общем, нет, ей не понравилось…
