1. Глава 1
Все вымышлено. Любые совпадения случайны.
Я облокачиваюсь на стол в магазине «Мир колясок» и делаю медленный вдох-выдох. Тренировочные схватки совсем болезненные.
Скоро, малышка. Каких-то три-четыре недельки осталось, и можно встречаться. Транспорт тебе выберем только. Самый красивый и самый лучший.
Поглаживаю живот.
— Аня, все в порядке? — спрашивает обеспокоенная Папуша.
Если не считать того, что твой брат уже две недели не ночует дома, а у меня с утра до ночи адские треники, бессонница и изжога, — просто превосходно. Сжимаю зубы и стараюсь продышать боль.
— Да, в порядке.
— Когда ты к врачу, кстати? Тебя положат заранее, как обещали?
— Завтра на УЗИ. Посмотрим. Малышка никак не ляжет правильно.
Мы проходим вдоль ряда колясок — тут на любой вкус и цвет. И правда — целый мир.
— Мне почему-то хочется белую. Непрактично, зато красиво. — Тянусь к одной, катаю.
— Давай розовую! — смеется Папуша. — Умираю от желания увидеть Максима с розовой коляской!
Я вспоминаю нашу последнюю встречу с Максимом, когда он демонстративно прошел мимо, собрал некоторые вещи и ушел. Просто ушел, будто в кресле никого не было. Будто не было меня с огромным животом, в котором толкалась его дочка. Каким же козлом он может быть! Папуша себе даже не представляет.
Новый спазм скручивает едва ли не пополам. Я стискиваю ручку коляски, зажмуриваюсь. Считаю про себя: «Один, два, три...»
Господи, надо терпеть... Ощущаю тошноту. И так долбит уже второй месяц, то сильнее, то мягче.
— Аня, зайка, ты как? — Папуша берет за руку.
— Что-то мне и правда нехорошо. Поторопимся. — Обращаюсь к консультанту: — Я возьму эту. Давайте оформим доставку. — Протягиваю карточку.
У меня есть свои собственные деньги. За последние две недели я не сняла ни рубля с карты мужа. Он ни разу не поинтересовался, на что я живу и как.
Закончив с покупкой, выходим на улицу. Майское солнышко приятно греет лицо, я опираюсь на руку Папуши и достаю из сумки темные очки.
— Немного осталось, и увидим нашу девочку. Напиши завтра, что скажут на УЗИ. Я переживаю, что у тебя слишком аккуратный живот. И вообще, ты со спины не похожа на беременную.
— Я же кобыла высокая. Врач сказал, будь я ростом метр шестьдесят, смотрелась бы по-другому А так... дочка там потягивается в удовольствие. Фух! Как больно. Аж слезы выступают.
В этот момент, к своему полнейшему удивлению, осознаю, что по ногам что-то течет. Прямо на асфальт капает. Пульс взрывается, боль становится на миг просто невыносимой.
— У тебя воды отошли, милая! — вопит Папуша. — Господи! Срочно в машину! Бегом!
Я сжимаю зубы. Бегом — сильно сказано. Опираюсь на руку Папуши и спешу, как только могу.
Папуша прыгает за руль, пристегивается. Говорит:
— Наберу Макса, пусть привезет вещи в роддом.
— Я думаю, у него найдутся дела поважнее.
— Аня...
— Твой брат сказал четко и ясно, что на родах присутствовать не собирается. Я скажу Семёну, он привезет.
Достаю мобильник и звоню охраннику. Затем сообщаю врачу, что случилось и как себя чувствую.
— В роддом, — командует тот.
— Едем!
Папуша выжимает газ, а я хочу позвонить еще кому-нибудь.
Почему так рано? Вдруг что-то идет неправильно? Папуша так нервничает, что приходится быть сильной, иначе мы обе начнем паниковать и рыдать. Сильной в этой машине оказываюсь именно я, как ни странно. Внутри же плещется море страха. Я кладу руку на живот.
— Доча, доченька. Ты как там? — шепчу.
Вспоминаю, что нельзя сидеть в родах, и съезжаю пониже.
— Папуша, она не шевелится. Затаилась или что? Папуша. Господи, Папуша.
Та достает из бардачка шоколадку и протягивает мне.
— Поешь сладкого. По навигатору осталось двадцать минут. Скоро, Аня, приедем. Потерпи.
Киваю, открывая шоколадку. Аппетита совсем нет, но дочка и правда реагирует на сладкое, а мне сейчас и без ее активности жутко! Поэтому откусываю и нервно жую. Глажу живот без остановки.
Малышка моя. Доченька.
Новая схватка поясом боли сжимает поясницу. Живот напрягается. Я вдруг осознаю, что совершенно не готова рожать сегодня. Я думала, придется перехаживать.
— Не переживай, — говорит Папуша, — если что, я приму роды.
Застываю. Перевожу обалделый взгляд на бледную как мел золовку и... хохочу.
Она тоже улыбается, а потом смеется. Я качаю головой.
— Доченька, доча, — причитаю. — Как ты там, крошка моя?
Через секунду чувствую движение, потом еще. Шоколадка дошла по назначению? Дочка вытягивает ноги, и они врезаются под ребра. Это больно, но и одновременно радостно.
— Шевелится! — ликую я. — Реагирует на шоколадку.
— Фух! Она, видимо, готовится к рождению.
— Видимо, — шепчу я. Губы пересохли, тело ломит.
— Ну ты даешь, Аня! — ругается Папуша. — Я знаю, что девка ты жизнью не обласканная, но, будучи в родах, шататься по магазинам... это же надо!
— Боль была терпимой.
— Стальная ты.
Папуша находит мою руку и сжимает. Машина летит по улицам так быстро, как только позволяют утренние заторы.
Дорога занимает полчаса, все это время схватки идут одна за другой, по нарастающей. Мне так больно, что к концу пути получается только беспомощно хныкать. А когда машина останавливается, я понимаю, что идти не в состоянии.
