ПРОЛОГ
Мне так страшно. А ещё вчера всё было так хорошо! Папа и мама были рядом. Они собирались совершить переход в наш новый мир и начать жизнь заново. С чистого листа.
Но вот утром меня разбудили ни свет ни заря. Мы позавтракали и вошли в пролом между мирами, открывавшийся всего лишь раз в сто лет, и попали в какой-то кошмар. Вместо обещанной мамочкой спокойной жизни, где не надо беспокоиться, что нас поймают и убьют, мы попали в ад, где убивали людей, как какой-то скот.
Всюду горел огонь, и кричали люди... Папа потерялся почти сразу, а вот мама крепко держала меня за руку, не собираясь отпускать.
Пусть в нашем мире за нами охотились и преследовали, но никогда ещё не видела такого ужаса как то, что предстало сейчас перед нами. Мамочка тянула меня в сторону, стараясь увести подальше, но нам преградили путь. Несколько злых мужчин попытались схватить маму, но она оскалилась, находясь в шаге от трансформации.
Но вот один из них просто взял и отрубил ей голову. В ужасе смотрела на то, что осталось от любимого родного человека, и завизжала так сильно, что почти сразу охрипла.
- Хватай девчонку, - приказал тот, кто только что убил маму. - В Андалузии всегда есть спрос на таких.
Меня схватили в охапку и куда-то потащили, а я сначала вырывалась, но что толку? Слишком мала. Слишком слабая.
Мужчина всё удалялся от этого ужасного места к воде, где стояли корабли. От сопротивления я ослабла, и меня швырнули как куклу в руки другого грязного моряка, пахнущего морской солью.
На меня же напал ступор. Перед глазами стояла та картина. И повторялась вновь и вновь. Моя жизнь и мои родители. Всё это было кончено. Меня всегда учили быть осторожной. Не доверять людям. Быть настороже. Я никогда не общалась со сверстниками... откуда бы им взяться, если мы жили уединённо? Единственными, кого я знала - были родители и те, кто помогал нам скрываться, проявляя сострадание. Хотя и от них мы каждый день ждали удара в спину…
Мне были не знакомы радости других детей - куклы, весёлые игры... Но иногда убегала из дома и наблюдала за деревенскими. Отчаянно завидуя "нормальным". Маму это всегда расстраивало. Сама она выросла в большой семье и старалась дать мне лучшее, что может быть у ребёнка. Но как это было возможно? Если моё первое воспоминание - когда мне было три… мы убегали от кого-то. Скрывались как дикие звери. И потом лучше не становилось. С тех пор как о нашей расе стало известно всему нашему миру - нас преследовали. Всё это способствовало тому, что взрослеть пришлось быстро, практически незаметно минуя веху наивности и невинности.
Мама только вчера расчёсывала мне волосы перед сном и мечтала, рассказывая, как хорошо нам будет в новом мире. Как у меня будут лучшие куклы и игрушки. Будет нормальное детство. Но о каком детстве может идти речь, когда мы только и делали что выживали? Но до сего дня я была счастлива. Несмотря ни на что. Счастлива, потому что близкие были рядом. А теперь? Жив ли папа?
Мужчина тем временем закинул меня в какое-то мрачное сырое помещение. Тут находились и другие девочки. Только если мне девять, то они казались ещё младше. Перепуганные детские личики наводили ещё больший ужас, чем уже испытывала. Но куда уж больше?
Неожиданно мой карман зашевелился, и я дёрнулась, сжимая его и давая понять, что сейчас не время. Только после того как забилась в дальний угол, с осторожностью достала Аишу и тут де понесла палец к губам, показывая ей молчать.
Фея осмотрелась вокруг и, кивнув, помрачнела. А я засунула её обратно в карман. Куда бы нас ни везли, надо подготовиться. У меня с собой была сумка, спрятанная мамой на всякий случай под мою одежду. Так что достала её и взяла самое ценное, что оставалось у меня от родителей. Мамино украшение, доставшееся ей от бабушки, которую мне не довелось узнать. Единственное, что мы не продали. Его я убрала в карман к Аише. Она спрячет. Ненадолго пери могли становиться невидимыми, так что ни за феечку, ни за украшение не беспокоилась.
Затем я села и принялась ждать, оплакивая родителей. Сама не заметила, как с моих губ раздался всхлип, а за ним ещё и ещё, вместе со слезами, полившимися ручьём. Я плакала и плакала и не могла остановиться. Когда тело перестали сотрясать рыдания, уснула, утомленная истерикой и покачиванием корабля, спущенного на воду.
- Просыпайтесь, бестолочь! - меня кто-то пнул, вынуждая резко распахнуть глаза.
- Не покалечь её! Иначе за неё не заплатят!
- Да она и так старая. Хотя красивая.
- Вот именно! Если что в бордель отдадим, если во дворец не возьмут.
От ужаса подскочила с места. Слышала я про бордели. От тех же деревенских. Там с женщинами делали ужасные вещи за деньги! И если правильно их поняла, мне надо стать младше, чтобы избежать такой участи. Но как такое возможно?
- Становись в ряд, - приказал мне тот, кто меня пнул.
Я послушно прошла к остальным девочкам, покосившимся на меня с какой-то надеждой, которую не понимала.
И нас строем куда-то повели. Если это всё ещё тот же день, то прошло уже несколько часов. Когда мы вышли на палубу, от яркого солнца пришлось зажмуриться, привыкая к свету.
