Бескрайняя, на первый взгляд, долина расстелилась перед взором Пансофа>1, который стоял на вершине холма и созерцал всю красоту и силу этого места. Все на этой поляне было частью его самого: каждая букашка, пьющая воду с листка клевера, или червячок, пробирающийся в рыхлой земле, все отзывалось в нем теплотой и счастьем. Огромный, мощный илбирс, легко забравшись на холм, уселся рядом с Пансофом, поднял на него глаза и, принюхавшись, довольно мурлыкнул.
– Ты пришла их проводить? – он взглянул в прищуренные глаза илбирса>2.
Животное только махнуло хвостом. Тогда Пансоф положил руку на его голову и стал чесать за ушком, не отводя взора от своей поляны. Он ждал своих подопечных, любуясь заходящим солнцем.
***
Жгучее обеденное солнце нещадно било в глаза, рисуя светлые пятна и маленьких червячков в зажмуренных глазах.
«Солнце здесь другое», – думал про себя Майкл, задирая руки вверх, чтобы загорела и внутренняя их сторона. Будучи единственным сыном своих родителей, Майкл привык жить на широкую ногу, никогда ни в чем себе не отказывая.
Это был симпатичный мужчина 28 лет с грустными карими глазами и смеющимся ртом.
Его отец, состоятельный человек, сколотивший свой капитал, как говорится, по чистой случайности, оказался в нужном месте и в нужное время. Будучи еще совсем молодым, он удачно вложил деньги в малоизвестную компанию, занимавшуюся ерундой, как казалось в те времена, но с развитием технологий оказавшуюся на гребне успеха. Волею судьбы акции этой компании выросли до небес, принеся своим вкладчиками целое состояние. Не останавливаясь на достигнутом, он создал свою небольшую компанию, которая с годами разрослась до концерна, добывающего нефть, золото и много других природных ископаемых. Окрыленный первым успехом, он не брезговал ничем, что могло бы принести доход. Законным наследником всего этого богатства и был Майкл.
Однако сын, к сожалению, совершенно не интересовался семейным бизнесом и предпочитал вести разгульный образ жизни, проводя все время со своими друзьями и наслаждаясь всеми благами, которые могли только принести богатство и их социальное положение. Все это категорически не устраивало его отца.
Майкл слушал шум прибоя и вспоминал события, произошедшие с ним совсем недавно. Все началось с разговора с отцом, который неожиданно вызвал его к себе в кабинет.
Сэм Юджин привык к труду, он всю свою жизнь посвятил бизнесу и надеялся, что его наследник сможет не только сохранить, но и приумножить его состояние, что Майкл остепенится, заведет семью и проживет достойную жизнь. Но, к его великому сожалению, сын и не думал вставать на путь праведника, бизнес его не привлекал, женитьба тоже не входила в планы. Конечно, надо отдать ему должное, наркоманом, алкоголиком или преступником Майкл не был. Ему были знакомы чувства преданности и дружбы, понятия хорошего и плохого, но все же он не был тем сыном, которым мечтал видеть его отец.
После очередного бизнес-ланча с давними партнерами Сэм Юджин закрылся у себя в кабинете и попросил его не беспокоить. Он сел в удобное массажное кресло, закрыл глаза и замер в таком положении на добрых полчаса. За это время ему на ум пришло много различных идей и планов, но выход он видел только один. Решительно поднявшись с успокаивающего кресла, он направился к телефону и быстро продиктовал секретарю срочное поручение.
Через час Майкл, развалившись в том же кресле, ни о чем не подозревая, смотрел на своего отца.
– Ты не догадываешься, для чего я позвал тебя сюда, поэтому я не буду тянуть волынку, а скажу все сразу и в лоб, – Сэм Юджин потер виски, разболелась голова, и наконец отвернулся от окна, в которое всматривался уже минут десять.
За окном шла стройка. Как сильно он любил этот район! Когда возникла необходимость приобрести офис, Сэм ни капли не сомневался, где он будет располагаться. Самое сердце Манхэттена, с видом на центральный парк. А теперь от прежнего вида остаются только воспоминания. Небоскреб, возводимый напротив его окон, заслонял четверть пейзажа, и все очарование от вида из этого окна теперь, казалось, растворилось навсегда.
Он взглянул на сына, и теплота разлилась по его венам. Он любил этого мальчика, верил в него и знал, что однажды тот станет тем, кем он должен быть.
– Я заблокировал твои счета, – он смотрел на сына в упор, ожидая его реакции.
– Чем я это вдруг заслужил? – Майкл пытался спрятать улыбку и приобрести виноватый вид.
– Ничем. Я просто решил больше тебе не потакать, хочу, чтобы ты стал самостоятельным. А по-другому я тебе ничем помочь не могу.
Сэм вздохнул и устало плюхнулся в свое рабочее кресло.
– Я устал ждать, когда ты повзрослеешь. Тебе уже 28 лет, но ты и не думаешь становиться серьезным. Я никогда ничем тебя не попрекал, все, что принадлежит мне, твое тоже. Но я решил, что для тебя будет лучше, если ты будешь сам по себе, пока я не умру. Потом мне будет уже все равно, разбазаришь ли ты наше состояние или поумнеешь, – он устало закрыл глаза.
– Пап, ты блокируешь мои счета каждую неделю, – не сдержав улыбки, сказал Майкл.
Однако внутри него что-то сжалось, наверное, потому, что еще никогда отец не разговаривал с ним таким тоном.
