– Ух-ты, до сих пор не верю в это!!! – господин Морганьело ликовал!
Ещё бы, ведь он Победитель – Лучший из лучших!!!
– Неужели опять я?! – никак не мог успокоиться наш герой, то и дело отслеживая свежие новости о том, как уверенно «набирает вес» его персона в масштабах Вселенной…
По всем телевизионным каналам почти беспрерывно крутили церемонию его награждения. Словно ангел, Морганьело излучал загадочное свечение, и умиротворенно смотрел на весь мир с голубых экранов телевизоров. В своих интервью он говорил о том, как бесконечно счастлив, как благодарен Богу, родителям, жене и всем- всем-всем за свой головокружительный успех. Его фото (а также родных и близких, и дальних:) родственников, включая соседского кота Самсона) расползались, словно паутина, по всему интернету с молниеносной быстротой. Газеты пестрили заголовками: «Человек Года, которому нет равных!!!», «История Величайшего стратега кухонных баталий»… Словно ботинки, начищенные чумазым стамбульским мальчишкой-чистильщиком, журналы блестели своими страницами. Там, то и дело, можно было напороться на картинки с его шедеврами (ну впрямь, как Дрезденская картинная галерея), при виде которых текли слюнки, и начинало безжалостно громко урчать в животике. Своим искусством Морганьело перевернул с ног на голову весь гастрономический мир. Он, словно дуэлянт, бросал, как перчатку – вызов всему обществу, предлагая свои непревзойдённые по вкусу неординарные блюда. Когда он впервые услышал о себе: «Человек-креатив», Морганьело ооочень оскорбился – пардон, но будучи тогда несведущим в смысле новомодного слова, великий кулинар посчитал, что его назвали кретином:). Но, с тех давних пор утекло столько воды, что… в общем, каждый раз слыша выкрики в свою честь: «Человек-креатив», Морганьело заливается оглушающим хохотом, продолжая сметать на своём пути все стереотипы и рамки, давая свободу фантазии, которая, как орёл парила в небесах…
Каждый считал своим долгом хоть раз в жизни побывать в его ресторане. Попасть в который было не так-то и легко! Он, скорее напоминал банку с консервированными огурцами, плотно прижатыми друг ко другу, нежели роскошное заведение в центре города. Желающих вкусить «пищу богов» было так много, что перед заведением частенько разгорались далеко не шекспировские страсти… Но стоило лишь прорваться вовнутрь ресторана, и мир преображался…
Изысканные ароматы блюд, звон бокалов, блеск столового серебра, гул сливающихся воедино голосов… Замысловатые десерты, крем-супы, дичь… – всё было сказочно красиво и невероятно вкусно.
– Да разве кто-то может остаться равнодушным, изведав его «Крюкадельё?!» – кричали почитатели его таланта, и под громкие аплодисменты вызывали маститого кулинара в зал – на очередной кружок почёта. – Брависсимо!!! – кричали они, склонившись в низком поклоне перед Маэстро. В общем, весь огромный мир крутился вокруг его оси от счастья, или… выкручивался, словно уж на сковородке, от зависти…
Итак, наш герой был абсолютно счастлив! От очередной победы его глаза горели, как пламя огня, а голова шла кругом, как у влюблённой гимназистки. Его переполняла гордость, даже шея начала затекать и ныть от боли – так тяжела была «шапка Мономаха» – но это такая мелочь в сравнении с головокружительным успехом…
Наш Морганьело купался в лучах славы…
Как вдруг… его счастье неожиданно куда-то исчезло – будто растворилось в воздухе, как пар…Прошло всего лишь несколько дней, а от сладкого вкуса победы остался лишь гадкий привкус какой-то горечи… В одну минуту Морганьело показалось, что его засасывает в трясину непонятно откуда появившихся неприятных переживаний.
Господи, что это?! – спрашивал себя Морганьело. Он напрягся, как струна, пытаясь разобраться в своих чувствах и мыслях. В одну секунду, словно мина, всплывшая на поверхность воды, в его голове появился ответ – он боялся… Боялся, что теперь ему нечем будет удивить своих капризных едоков-гурманов, въедливых и придирчивых гастрономических критиков, и саблезубых ненавидящих конкурентов.
– Что делать?! – в голове чугунным молоточком беспрерывно стучал вопрос, – Что делать???
…Прошло ещё три дня, но для Морганьело они показались вечностью. Он не находил себе места. Страх практически полностью заковал его в свои ржавые цепи. Что бы Морганьело ни делал, ничего не приносило ему ни радости, ни покоя. Раньше он не замечал, как пролетало время, когда в своей «мастерской» он творил кулинарные изыски, с удовольствием напевая себе под нос любимые мелодии. Да… но это было раньше! А сейчас время медленно ползло, а он из-за своих мыслей-страшилок топтался на одном месте. Злой, голодный, ни на минуту не сомкнувший глаз, он перепробовал всё! Всё, что мог: он пел и молчал, танцевал и стоял словно вкопанный столб, просто топал ногами или сидел, как зачарованный, часами глядя в одну точку. Он пытался испечь-запечь, сварить и пожарить всё, что можно и нельзя. Он украшал свои блюда незатейливыми и затейливыми кренделями и канделябрами – но ему ничего не нравилось… Страх тем временем усиливался всё больше и больше. Морганьело перерезал всё, что мог – даже провод – кубиками, соломкой и кружочками. Он пилил всё и всех вокруг… Сотрудники изредка перешёптывались, боясь даже взглянуть в сторону шефа. Однажды, придя домой, он осмелился на отчаянный шаг – перекрасил жену, точнее её волосы в малиновый цвет, когда та мирно посапывала в их святое святых. Ему показалось, что, выкинув такой фортель, он откроет дверь в новое вдохновение… Но и это не принесло ему ни радости, ни вдохновения, кроме криков жены, конечно же… Его дети даже не высовывали свои носики-курносики из детской, предпочитая оставаться в своём убежище до «лучших времён». Любимый пудель Жульен, с ирокезом от макушки головы до самого кончика хвоста, шарахался собственной тени – благодаря хозяину, теперь он стал похож на динозавра.
