«Дьявол» приземлился на Центральной площади Картаэга. Софья вышла наружу и удивилась пустоте, царившей на некогда шумной улице. Здания, казалось, почти не изменились. Но голые деревья плакали крупными каплями. Это падал с их мертвых ветвей моросящий противный дождь. Каира превратилась в царство влаги. Небо, затянутое серыми тучами, казалось низким. Софья, вынув пистолет, пошла к зданию Федерального архива. Под ногами противно чавкало, но женщина, переодетая в военный камуфляж, не обращала на это внимания.
Заряд пистолета легко выбил давно обесточенный замок на двери. Софья осторожно спустилась в подвал, где рядами стояли стеллажи с герметично запаянными ящиками. Женщина нашла нужный из них и, набрав код, дрожащими руками вынула оттуда помещенную в вакуумную упаковку карту памяти.
На «Дьявол» она вернулась бегом и, задраив входной люк и включив защитный экран, проверила сохранность информации. Все оказалось в полном порядке. Теперь предстояло самое трудное — поместить в недра корабельного синтезатора дорогое ей тело. Софья с помощью рабочих роботов вынула из машины оба гроба и перевезла их в лабораторию. Выкурив полпачки тоника, она решилась снять покрытие с усыпальницы мужа. Все было также, как и двадцать лет назад. «Слава Богу, консерватор хороший. Тело не испортилось! Или Слава Бону, что нас тогда подбили!» - Пронеслось в голове. Софья включила лазерный стержень и распаяла герметичное соединение крышки и днища. Консерватор хлынул на пол. Но вовремя включившийся насос, отправил его в утилизатор. Софья, глубоко вздохнув, начала снимать с тела камуфляж. Только теперь она получила возможность увидеть, что досталось тогда Бэну. «О, Боже! Как он прожил те несколько минут?! Да еще что-то говорил мне и Фернандо!» - Такая мысль посетила женщину, когда она взглянула на изуродованную разрывными пулями и операционными разрезами, пусть и ушитыми сейчас, грудь мужа. Пути назад не было. Софья бережно обмыла тело ароматизированным нейтрализатором и с помощью робота-санитара перенесла его на стол синтезатора. Потом она никогда не могла вспомнить, какие чувства переживала в тот момент. Казалось, что все происходит на чистом автомате: задвинулся стол, закрылся синтезатор, пальцы вставили карту памяти, добытую из архива. На мониторе вспыхнуло: «Вы включили программу, на которую наложен Президентский мораторий. Ее запуск грозит вам высшей мерой наказания Ответьте, воспользуетесь ли вы данной программой или нет?»
- А я-то думала, что наложено вето, а здесь всего лишь мораторий (по законам Космической Федерации вето — полный запрет на что-либо, а мораторий — временное ограничение)! - Грустно улыбнулась Софья.- Конечно, я воспользуюсь программой.
Загорелась следующее сообщение: «Введите медицинский файл с информацией о восстанавливаемом организме». Женщина, не задумываясь, открыла файл и скопировала его в память синтезатора, воспользовавшись своим крипто-кодом бортового врача. Компьютер ответил: «Период восстановления займет двенадцать часов».
Софья села на вмонтированный в стену диван Долгие двенадцать часов казались бесконечными. Женщина то забывалась тяжелым коротким сном, то снова смотрела на мигающие индикаторы синтезатора. К исходу времени в мозгу осталась только одна мысль, а под глазами обосновались черные круги. Черты лица заострились, и только взгляд горел решимостью.
В сознание ворвался долгожданный длинный сигнал. Софья бросилась к синтезатору. На мониторе светилось: «Бенжамен Риддл — стрелок экипажа «Дьявола». Все функции полностью восстановлены. Жизнеспособность и полноценность сто процентов. Возвращение к нормальной жизнедеятельности через тридцать минут. В утилизаторе обнаружен посторонний предмет. Утилизация через три часа».
Софья открыло синтезатор и выдвинула стол. Бэн лежал все в том же положении, но от ран не осталось ни следа, и грудь поднималась в такт ровному дыханию спящего. Софья счастливо улыбнулась и открыла утилизатор. Там лежал электронный проводник, когда-то заменяющий Риддлу травмированные участки спинного мозга. Софья забрала его, подозвала робота и перевезла мужа в каюту, где бережно укрыла его одеялом и села рядом на постели, ожидая пробуждения.
Эти минуты, казалось, шли дольше, чем двенадцать часов. Но вот Бэн заворочался и проснулся, садясь на постели и не понимая, что происходит. Софья посмотрела в его серые глаза и не выдержала, уткнулась в сильное мужское плечо и разрыдалась.
- Ты что?! - Риддл погладил ее волосы. - Родная, что случилось?!
От его голоса слезы потекли еще сильнее. Бэн крепко обнял жену и поцеловал перекрашенные в траурный цвет локоны. Софья прижалась к мужу и дала волю чувствам, копившимся двадцать лет. Когда же она немного успокоилась и вытерла слезы, Бэн погладил ее щеки:
- Родная, что с тобой?! Нашему сынишке не понравится такое настроение! Зачем ты перекрасилась в черный цвет?!
- Нашему сынишке?! - Софья не знала плакать ей или радоваться. - Ему уже девятнадцать лет, и мы сейчас с тобой только благодаря ему и его капитану!
- Не шути так! Почему так тихо и в коридоре не горит свет?! - Бэн посмотрел на открытую дверь каюты. - Подожди! Что здесь происходит?! Я почему здесь в чем мама родила?!
