― Не стучи дверями! ― Сола отбросила в сторону снег с деревянной лопаты.
Она поправила седые волосы, которые выбились из-под цветастой косынки, и продолжила очищать двор. Снег прибывал. И если вчера нападало по колено, то сегодня ― уже до бедра.
– Я и не стучу, ― как заторможенная ответила Лина, поправила коричневый тулуп, затянула красную косынку. Девушка потянулась, а потом принюхалась. ― Вкусно пахнет! Ай!
В грудь ударился снежок и тут же рассыпался.
– Димия! ― рыкнула Лина и посмотрела в ту сторону, откуда прилетел снежок. ― Ах ты!
– Попала! ― засмеялась Димия и бросила ещё один снежок, но Лина перехватила его в воздухе.
Через секунду красный платок вместе с хозяйкой оказался около Димии.
– Ешь его! ― протянула Лина и засунула снежок в рот мелкой Димии.
– Девочки! А ну-ка успокоились! ― шикнула Сола и стиснула зубы, но Лина и Димия вытянулись по струнке. ― Взяли. Сани. Пошли. В лес. ― Она отчеканила каждое слово, а потом снова начала убирать снег, как ни в чём не бывало. И только изредка посматривала по сторонам.
Лина сильнее завязала красный платок и пошла к воротам. Димия отряхнулась, взяла санки и потащила их к сестре.
– Вкусно пахнет, ― повторила Лина и облизнулась.
– Ага, свинью колют в конце деревни. Вкусно будет. ― Она повернулась к Лине. ― А нам ― в лес. За едой.
– Ага, за дровами, ― засмеялась Лина.
– За топливом.
Они шли по натоптанной колее быстро, казалось, что им нипочём сугробы. Солнца не было уже неделю. Только тучи, мороз и постоянная серость.
– Хорошее место, ― протянула Лина. ― Нужно было раньше сюда приехать.
– Если бы кто-то был как все, сидели бы на одном месте. А тебе все неймётся, острых ощущений хочется, ― буркнула Димия. ― Я хотела в Берёзовке остаться. И Оля тоже постоянно переезжает из-за нас. Хорошо хоть раз в десять лет встречаемся.
Лина забрала санки у Димии и повесила себе на плечи, как мешок с картошкой. Хорошо, что они уже вышли из деревни, никто не удивился такой силе и выносливости девушки. Сёстры подошли к лесу. Мрачные серые сосны качались из стороны в сторону, как будто рассказывали страшную тайну. Скрипели, скрежетали и шептали, но, к сожалению, голос леса не все понимают.
Димия и Лина зашли на несколько метров вглубь и свернули с тропинки. А потом исчезли. Ни следов, ни санок. Только вдали завыли волки, понимая, что появились сильные соперники.
Сола закончила чистить двор и посмотрела на небо. Она подняла ладонь, примерила к месяцу, шепнула:
– Сегодня двадцать восьмое, а полнолуние через один, два…
– Здрасти вам у хату! В смысле во двор! В смысле просто здрасьте! ― Сивый дедок поправил ушанку около калитки.
– Здравствуйте, ― Сола опустила руку и посмотрела на гостя.
– Как поживает Ольга Степановна-то? Ей уж легче? ― дедок приоткрыл дверь и остановился, путь к дому перекрыла Сола.
– Степановна ― хорошо.
– А ну да, ну да, ― кивнул он. ― А то ж обещала она мне, что поможет детей глянуть, пока мы кабанчика разберём. И разболелась так. Я загляну в дом-то?
Сола тихонько скрипнула зубами, Олька всегда любила детей, так что на новом месте была при работе. Набирала в дом детей разного возраста и обучала всему, что сама знала: еды наварить, хлеб замесить, травки-муравки выучить, шить, вязать, прясть и всяческому девичьему мастерству. Делилась с учениками мудростью, словно они ее родные. Сола улыбнулась так, как будто этот неказистый дедок ― любовь всей её жизни:
– Никодим Астафьевич, что вы! Она отдыхает сейчас, отсыпается. Вы завтра заходите.
– Дык я одним глазком гляну ― и обратно, ― Никодим Астафьевич попытался обойти Солу, но ничего не вышло. Она стояла как стена, не пускала его к дому. ― А дочки ваши де поделися?
– Дочки?
– Ну да. Такие молоденькия. А вы скажите им, хай вечерком забегают в хату к старосте. Это самый большой жёлтый дом около магазина. Наша молодёжь вечером собирается.
– Ладно, скажу. Но они не любят, когда много людей.
– Стесняются, дык здорово. Там и хлопцы будуть, ― Никодим Астафьевич встал на носочки и смотрел на дом через плечо Солы. ― Дык де дочки-то? Хай прыходють! ― Подмигнул он Соле.
– В лес пошли еловых лапок набрать, шишек насобирать.
– Дык я зайду к Степановне-то? ― не унимался гость.
– Спит она, лучше пока не тревожить. Я скажу ей, как проснётся, что вы заходили, ― Сола уверенно стояла на своём.
– Спить? ― как будто в первый раз услышал дед. ― Ну ладно! Я тады потом забегу. ― Он ещё раз зыркнул на дом, Солу и ушёл. Сола вздохнула, поправила платок и зашла в дом.
Старуха сидела около забора и покрикивала:
– Ванька, аккуратней лей воду! Слепой, что ль? Матери ещё пальцы нужны!
Сладковатый аромат крови и вонь от фекалий заставляли шестнадцатилетнего Ваньку каждую минуту отбегать от матери к другой стороне забора, чтобы сплюнуть то, что никак нельзя было проглотить. Слюна впитывала все ароматы и вызывала рвоту, но Ванька держался ― не впервой помогать матери. Разбирать и промывать кишки свиньи ― дело не для слабаков. Мороз к вечеру усиливался, так что только вода и грела руки, хоть мать и брехалась, скорее по привычке.
– Осталось три дня. ― Старуха стукнула требухой на белый снег. ― Никодим! Где пропал-то?
