– Ну что там, Жихарь, что?
– Фонарём подсвети получше… Да не тормози!
– Под руку, под руку не толкай!
– Да кирка мне мешает, и ты, Тощий, плиту ломом, ломом подопри… Давай, не столбей, шевелись! Времени нет, успеть надо до рассвета!
– Тяжело, Жихарь… Она, верно, пудов пять тянет, не меньше! Еле сам держусь!
– Каши больше надо есть… Слабосильный… Немного осталось, потерпи…
– Да не люблю я кашу, я бычков люблю или там кефаль…
И вроде бы не было той, дневной жары здесь, но пятеро мужчин обливались потом, пытаясь сделать нелёгкую работу. Было пыльно, неудобно и тревожно всем, кто пытался сейчас сделать такое.
Как писал известный русский классик: «Тиха украинская ночь»… А ночь выдалась сегодня тёплая, и светлая, от высоко висевшей Луны в небе. Всё освещалось в такой мертвенный, серебристый свет, и тени, были невероятно длинными от этого ночного светила. Они тянулись за каждым из этой пятёрки, словно громадные липкие чёрные хвосты, скользящие по засохшей степной траве. Лето, всё же выдалось жарким в Крыму, солнце выжгло всё, только малые былинки остались. А вот в ночь, на землю падала милосердная прохлада, давая малый продых и животным, и людям.
Но не только из-за прохлады эти люди трудились в ночь. А опасались чужих глаз.
– Жихарь, а что скажем, если кто увидит, что мы делаем?
– Так погреб копаем, дурья твоя голова. Специально, винный погреб. А ты что подумал?
– И то верно, – согласился Тощий, – а то опять, на каторгу… А не хочу я в Сибирь, холодно!
– Ничего, мы и в Одессе потом делом займёмся! Капитал будет, начнём на фелюгах из Турции табак да вино возить, разбогатеем! Это ты, Бледный, толково подсказал!
– Поэтому моя доля и тридцать процентов!
– Всё поровну! – крикнул Тощий, – я, телеги нашёл. Молдаван- инструмент. Трезор- карту. А Молдаван ещё и того старика разговорил, и место нашёл.
– Ладно, – зло зашептал Бледный, – только надо по уму хабар продать, что бы не обманули. Черти эти, с вашей Молдаванки, облапошат нас. Скупщики хорошую цену сроду здесь не дают.
– Придумал ты толково… Да разве так просто найти такого любителя? Да ещё и с деньгами?
– Эх, деревня, мужичьё… Газеты надо читать иногда. Через неделю в Одессе соберутся богатенькие любители древностей. Мы отправим Ляльку, а та и мёртвого разговорит…
– А и молодец ты, Бледный! Голова! – с уважением заметил Жихарь, – но надо ещё до места добраться… Тощий, не спи, подпирай! Давай, ребята, поднимай!
Наконец, открылся ход. Жихарь подсветил этот лаз электрическим фонариком, в его луче стали видны даже почерневшие от времени известняковые ступени, опускающиеся вниз.
– Бледный, Трезор и Молдаван, вы на верху останетесь. Если что, поможете. Вот, Бледный, тебе верёвка на руку. Потяну, значит, помогайте нам, ребята. А нет, ждите…
– Ну смотри, Жихарь, не обмани! – напомнил Трезор, – а то сам знаешь. Я тебя и с того света достану.
– Да вы что! Мы с вами столько дел сделали? А помнишь, Молдаван, как мы коней с усадьбы Штайна свели?
– Было дело… – засмеялся подельник.
– Ну, мы пошли… Давай Тощий, двигай лапками!
И оба кладоискателя спустились вниз, а свет, изжелта золотой, от фонаря, тоже словно исчезал в глубине. Шаги были слышны еле-еле, а затем и вовсе стихли. Пропал и свет. Трое, так и смотрели в лаз, в эту жутковатую черноту.
***
– Иди Тощий, не столбей, – подгонял товарища Жихарь, – вот, и дверь стоит… Значит, не обошли нас! – радостно проворил старшой, – Только вот цепи висят…
Дверь, обитая листами позеленевшей от времени бронзы, была укреплена цепями, продетыми в бронзовые кольца. А те выглядели крепкими и надёжными, словно выросшими из каменных плит входа. Но, Тощий управился быстро, и цепь с глухим звоном упала на плиты пола. Жихарь, палкой толкнул дверь, и посветил внутрь. Стены склепа, гладко оштукатуренные, были покрыты отличными фресками, как в церкви. И тебе седоки на колесницах, и деревья. Вдруг Жихарь вздрогнул от прикосновения…
– Смотри, паря, за нами, сзади стоят… Вот, и конец нам пришёл… – тусклым от страха голосом произнёс Тощий.
Старшой резко обернулся, и уже замахнулся палкой, первым готовясь напасть, или защищаться. Правда, оружие не понадобилось. Ведь это были лишь искусные изображения стоявших у входа мужчины и женщины. И отличные фрески! Женщина была с накидкой, прикрывающей голову, и держала факел в левой руке. Мужчина был обнажён, но с крылатым шлемом на голове и жезлом в правой руке.
– Пошли дальше… – прошептал Жихарь.
Луч света от фонаря просто бился в темноте, пока словно не упёрся в блестевшее от пыли препятствии. Так, на постаменте, в центре помещения, перед ними стоял деревянный саркофаг, покрытый искусной резьбой. А рядом, стоял и ларец, большой -пребольшой. Жихарь просто вздохнул от избытка чувств. Он приблизился, и ладонью стёр пыль и паутину.
– Осторожнее, – тихо сказал Тощий, – я, вот в книжках, про разные там ловушки и капканы читал в таких богатых склепах… Вот, ломом попробуй…
– Голова у тебя варит, – оценил Жихарь, – давай, так и сделаю.
Штука тяжеловатая, железный лом, но, надёжная. Поддеть крышку саркофага удалось с третьего раза. Деревяшка упала на пол, и разломилась на четыре части. Сожалеть времени не имелось, а Жихарь и не был сентиментален. Тем более, что в свете фонаря лицо покойника блестело золотом. Просто ёкнуло в груди у гробокопателя. Тот неторопливо подошёл, снял с черепа древний трофей и, завернув в сукно, уложил в мешок. Рядом лежало и громадное кованое золотое ожерелье, с множеством фигурок. Любоваться времени не было…
