– Мишутка, дорогой, здравствуй!
Когда мужчину далеко за шестьдесят называют Мишуткой, это вводит в замешательство. С другой стороны, я ни за что не узнал бы этот дрожащий старческий голос с одышкой, если бы ни это «Мишутка».
– Здравствуйте, тётя Маруся! Очень рад вас слышать. Как ваше здоровье?
– Да что уж, здоровье… разговариваю с тобой, значит, жива. С того света не позвонишь. Ты вот что, дружочек, приезжай ко мне, пожалуйста.
Да, видимо, тётка совсем сдала. «Приезжай» – будто за тридцать километров живём. Наверно, путает уже родных. Сколько же ей? Надо посчитать…
– Тётя Маруся, вы же понимаете, не просто всю страну пролететь, да к тому же вирус сейчас, запреты всякие…
– Мишутка, дружочек, всё я понимаю, слава богу, из ума не выжила, и память хорошая. Вот скажи, я тебя когда-нибудь просила? А вот теперь прошу. Приезжай, очень ты мне нужен.
– Тётя Маруся…
– Всё, дружочек, не могу так долго разговаривать, плохо мне… Обещай, что приедешь.
– Хорошо, тётя Маруся, я постараюсь.
– Я знала, что ты меня не бросишь… Я жду тебя, дружочек… Теперь даю тебе правнучку мою Черепашку, она всё знает, с ней говори. Погоди… Мишутка, ты пообещал, я тебе верю. Всё, дружочек, целую. Жду тебя…
Под кодовым именем Черепашка оказалась стеснительная Лена, которую я никак не мог припомнить ни зрительно, ни по родне.
– Лена, что там приключилось, совсем плохо тёте Марусе?
– Не очень плохо для её возраста. Конечно, болячек много, но держится, сама со своими нуждами справляется. Она на своё девяностопятилетие даже вино пила. А в последнее время только о вас и говорит.
– Как же вы мой номер отыскали? Я симку пару раз менял и вообще, кажется, лет десять с тётей Марусей не разговаривал.
– Бабулечка говорит: «Тырнет всё знает». Ей лекарство нашли через интернет, которое в тот же день доставили, да оно ещё и помогло. С тех пор уверовала в «тырнет» как в волшебную палочку. Заставила нас искать ваш телефон, братик мой троюродный нашёл.
– Понятно. Лена, так может, помощь нужна? Пришли счёт, куда денежку послать.
– Не волнуйтесь, денег не нужно. Нас тут много, целый клан, да вы же знаете. Не бедствуем. Бабулечка желает вас лично видеть. Мы её убеждали, что вам сложно в такую даль… и вообще. Она просто требует, только о вас и говорит. Вот.
– Хорошо, Лена, я тут посмотрю по своим делам, дня через три-четыре перезвоню.
Через четыре дня я сидел в салоне «Боинга 777» с неимоверным количеством пассажиров и беспрерывно что-то предлагающими симпатичными стюардессами и слащавыми стюардами.
Конечно, я поехал к тёте Марусе. Как было не поехать? Она у нас старейшина рода. Из всех своих братьев и сестёр самая старшая, а живёт дольше всех. Виделся я с ней всего дважды, ещё в детстве. Помню высокую сухощавую молодую женщину, очень похожую на мою маму. Почему-то у неё в доме было много разных людей и детей. Меня толкнули, я разбил коленку и не мог успокоиться, не столько от боли, сколько от обиды. «Эй, дружочек, посмотри, я Мишутка! Хочешь со мной играть?» – передо мной махал лапой необыкновенно симпатичный плюшевый мишка. Конечно, я забыл и обиды, и боль, и больше этого мишку из рук не выпускал. В тот вечер от возбуждения я не мог заснуть на новом месте, и тётя Маруся снова пришла на помощь маме. «Дружочек, ты подружился с Мишуткой? А ты сам каким звериком хочешь быть?» Я ответил: «Мишуткой!» После этот медвежонок жил у меня дома, а когда я вырос, мама его ещё много лет хранила, и когда я приезжал, доставала и сажала на диван, где стелила мне постель. А в сознании тёти Маруси я жёстко закрепился под именем Мишутка.
И теперь седой Мишутка в маске от коронавируса летит за тридевять земель к своей тёте Марусе. Несмотря на то, что виделись очень давно, мы с тётей одно время плотно общались и практически стали друзьями. После выхода на пенсию я взялся составлять родословную. И одной из моих активных соратниц по этому делу стала тётя Маруся. Мы с ней переписывались и созванивались многократно, уточняя подробности о родственниках. Книга получилась классная, с биографиями, фотографиями и почётными грамотами. Несколько экземпляров я послал тёте и её ближайшим родным. И на этом наше общение понемногу утихло, перешло в поздравления с праздниками и днями рождения, а в последние годы и это прекратилось само собой. И вот: «Мишутка, приезжай!»
Девятичасовой перелёт до Москвы, многочасовое скитание по терминалу Шереметьево, совсем коротенький и какой-то суетливый перелёт в Нижний Новгород, плюс семичасовая разница во времени настолько меня утомили, что когда в аэропорту меня встретил правнук тёти Маруси, представившийся Толей, я уже мало что соображал и почти не помню, что мне объяснял Толя, пока вёз двадцать километров до города. Я мечтал о прохладном душе, крепком чае и, хотя бы, двух часах сна.
Старый сталинский дом был практически неузнаваем из-за позднейших архитектурных изменений. Подъезд я опознал лишь по широким лестничным перилам, навечно закреплённым на витых чугунных прутьях. Живо проявилась картинка, когда отец положил меня животом на эти перила и с напутствием «Полетели!» отпустил, и я под мамины возгласы ужаса лихо скатился до следующей площадки. После я тайком от мамы многократно катался по этим перилам. Остальное было переделано: не было ни трёхцветного кафеля на лестничных площадках, ни тёмно-синих панелей, отбитых краской на стенах, ни лампочек на кручёных шнурах под потолком. Всё стало иначе…
