Старая Гобо3 выбралась из кустов, одной рукой снимая с лица паутину, а другой прижимая к груди четыре яйца. Она была довольна: несколько дней выслеживала курицу, чтобы узнать, где та несёт яйца, и теперь возвращалась с добычей, отыскав, наконец, кладку в зарослях. Вообще-то такую курицу по-хорошему следовало пустить под нож, но в нынешние времена, когда воруют всё, что возможно украсть, когда за ночь вычищают куриные гнёзда, а если застанут в них кур, то и тех вместе с яйцами унесут, теперь эта умная курочка – спасение для бедной хозяйки.
Гобо чуть не выронила яйца, увидев у своего дома всадника, а за домом на дороге ещё нескольких. Она готова была кинуться обратно в заросли, но узнала коня, а затем и седока. В этом худом, запылённом и страшно уставшем воине она опознала молодого князя, начальника всего уезда долины Быстрой реки и командира крепости Саинбар4. И сразу пропал страх у старой Гобо, и поднялась обида и глубокая неприязнь.
– Доброго Солнца, мать. Не бойся, я к тебе с просьбой, – прохрипел Нэнгу, спускаясь с коня.
Гобо не здороваясь и не кланяясь прошла, будто мимо пустого места, под навес, положила яйца в миску, зашла в дом, почти сразу вышла с глиняной кружкой, подала князю.
Тот выпил до дна большими глотками, осмотрелся, присел на колоду. Заметно было, что ноги его не держат.
Гобо взяла коня за узду, погладила по морде. Потом принесла корчагу воды и зверю. Тот всхрапнул, сунул морду и тоже выпил до дна, и положил голову на плечо женщины.
– Я с просьбой к тебе, – повторил Нэнгу.
Гобо стояла молча, ждала.
– Младший мой сын болен. Не довезём. Позволь оставить у тебя. Ты ведь умеешь лечить. Вернусь – отблагодарю, не пожалеешь.
– Оставайся здесь со своими людьми, помогу чем смогу. Отдохнёте, подлечите ребёнка, дальше поедете.
– За нами гонятся, надо ехать.
– Где же твоё княжеское воинство? Разбежалось? – не удержалась от язвительности Гобо, и сама удивилась, что нет в ней ни капли прежней почтительности и страха перед высокородным.
Наверно князь не в силах был даже злиться.
– Одни разбежались, другие погибли. Эй, несите, – крикнул он спутникам.
Из-за дома вышел рослый воин с ребёнком лет девяти на руках. Ноги и рука больного безвольно свисали. Рядом шли молодая женщина, судя по одежде, княжна, и вторая, по-видимому нянька. Гобо не собиралась соглашаться, но увидев, что ребёнок без сознания, повела в дом.
– Клади сюда, – показала на свою лежанку. – Одежда есть ещё для него?
– Нет, сгорело всё.
– Ладно, идите, сама разберусь.
Княжна упала на колени, прижала к лицу ручку мальчика, плечи её затряслись. Нянька, обняла её за плечи, вывела на двор. Та вернулась, порывисто схватила Гобо за руки.
– Умоляю, сохрани моего сына! Вернёмся, во дворце жить станешь, на золоте есть… Только сохрани!
– Идите, поезжайте уже, я догоню, – сказал своим князь и обернулся к Гобо. – На вот пока, больше нет, – он протянул связку серебряных колец. Вернусь – будешь иметь всё. Только сбереги. Нянька поможет тебе.
– Не нужна мне твоя нянька. Чем я её кормить буду? И серебро забери – что теперь купишь на эти побрякушки. Отнимут или украдут. Езжай, не думай о сыне, сделаю всё, что смогу, – ответила Гобо, поглаживая морду коня, который сам подошёл, тянулся тёплыми губами.
– Я нечестно тогда забрал коня у твоего мужа, я помню. Забирай обратно, он твой по праву.
Гобо горько усмехнулась:
– Тебе он сейчас нужнее. Делай своё дело, не беспокойся. Как зовут мальчика?
Нэнгу задумался на мгновение.
– Зови Бата5.
– А он знает, что его зовут Бата?
– Никто не должен знать, что он мой сын. Узнают, убьют и его, и тебя. Понятно?
Гобо кивнула.
– Отчего он заболел?
– Испугался, когда пожар был.
Гобо сочувственно покачала головой
– Пусть духи дадут тебе лёгкий путь и успех в задуманном деле.
