2005 год, Санкт-Петербург
Самобичевание Таня считала занятием отнюдь не конструктивным и к тому же понижающим жизненный тонус. Поэтому она не стала предаваться ему после звонка Екатерины Анатольевны, редактора журнала с претенциозным названием «Архитектурные излишества». В настоящий момент не было никакого смысла посыпать голову пеплом, мучаясь вопросом, как же она могла забыть, что завтра сдавать статью об архитектуре современных загородных домов. А у нее, между прочим, еще конь не валялся.
Вернее, валяться-то он валялся, статью Таня практически написала. Потом, однако, в приступе чрезмерной самокритики решила, что это ужасно, убого и вообще не имеет права на жизнь. Честно говоря, шедевра у нее действительно не получилось, тем не менее можно было кое-что подправить, подредактировать, и вышла бы вполне пристойная статейка. Но под влиянием минуты Таня безжалостно уничтожила все, кроме заголовка, и начала сначала. Вот если бы она еще и закончила…
Однако ей пришлось прерваться, поскольку из Петергофа приехали родители. Последние пару лет они предпочитали жить в основном на даче вместе с папиной мамой. На самом деле дача представляла собой нормальный дом со всеми удобствами и маленьким садиком, давным-давно потеснившим огород. Собственно, от огорода остались две грядочки с зеленью и одна с клубникой. Переехав в Петергоф, Танина мама перестала тратить уйму времени на то, чтобы добраться до университета. А Танин папа, который почти всю сознательную жизнь провел за рулем, не имел ничего против лишних нескольких десятков километров в день. Что же касается городской квартиры, то она теперь практически полностью была предоставлена в Танино распоряжение.
Помнится, звонок в дверь застал ее где-то на середине второго или третьего предложения. А потом до статьи руки все не доходили, не доходили, да так и не дошли.
Ну почему она не открыла новый файл? Или старый удалила бы целиком, тогда он наверняка нашелся бы в корзине. Корзину Таня чистила довольно редко. Раз уж вышла такая накладка, можно было бы не выпендриваться и в самом деле подправить и подредактировать. На шедевр этот опус точно не потянул бы, но создать шедевр ей и сейчас удастся едва ли. Во-первых, уже поздно, почти десять, а во-вторых, устала она сегодня как собака.
Впрочем, все эти «бы» конструктивностью тоже не отличаются и жизненный тонус не повышают. А сейчас имеет смысл сосредоточиться на позитиве. На том, к примеру, что статью сдавать только завтра, у нее еще вся ночь впереди. А прозрачный сумрак белых ночей, о котором так вдохновенно писал Александр Сергеевич Пушкин, гораздо больше способствует творческим порывам, нежели темные, сырые и холодные ночи октября, ноября и так далее вплоть до… пожалуй, до апреля. Будь сейчас не июнь, а февраль, для того чтобы начать творить, ей пришлось бы совершить над собой насилие. А нынче, когда «одна заря сменить другую спешит, дав ночи полчаса», второе дыхание наверняка не заставит себя долго ждать. Жаль только, что из ее окна не видна Адмиралтейская игла, вдохновлявшая Александра Сергеевича.
Таня затормозила около своего дома. Машину она поставила, как обычно, под окном, окно, правда, располагалось на двенадцатом этаже, тем не менее так казалось надежнее. Во всяком случае, спокойнее.
Кое-как настроив себя на творческий порыв, Таня не ринулась претворять его в жизнь немедленно. Для этого еще нужно было найти в себе силы, а их у нее не хватало даже на то, чтобы выбраться из машины. Разумеется, торчать здесь и ждать, когда придет второе дыхание, она не собиралась. Так можно было и до второго пришествия проторчать. Нет, она посидит всего лишь минуточку, а потом…
Рядом с ее видавшей виды бежевой «девяткой» остановился щегольской агрессивно-красный спортивный автомобиль. Таня пару раз уже видела его здесь. Не «феррари», конечно, всего лишь «тойота», но смотрится неплохо. Пока она раздумывала над тем, почему это все красные спортивные машины ассоциируются, во всяком случае, у нее, именно с «феррари», дверца со стороны водителя открылась, явив Таниному взору высокого темноволосого красавца-мужчину.
Конечно, всех обитателей такого большого дома, как у них, знать невозможно, с этой сверхзадачей способны справиться разве что сверхбдительные и столь же сверхлюбопытные старушки на лавочках. Тем не менее Таня была абсолютно уверена: этот человек здесь не живет. Уж в ее-то парадной1 точно не живет. А направился он именно туда.
Забыв про усталость, Таня быстро выбралась из машины и устремилась следом. Сверхлюбопытством она не страдала, но ничто человеческое ей все-таки чуждо не было.
