– Ты в своем уме, Терехов?! – Тома понимала, что своим криком привлекает внимание прохожих.
– Сомневаюсь, если честно, – усмехнулся мужчина.
– Я всегда знала, что ты псих! – упрямо вскинула подбородок. – Живо руки убрал от меня!
– И не подумаю. У нас, знаешь ли, свидание, – выдал Терехов.
– У нас секс без обязательств! – съехидничала девушка.
– Томка, прекрати скандалить, – уже совсем другим тоном произнес Терехов.
– Даже не начинала! – фыркнула Головина.
– Вот и не начинай, – парировал Кирилл. – Так куда изволит дама моего сердца? Кино? Ресторан? Клуб?
– Сердца? Не смеши меня, Терехов! У тебя нет сердца! Только стальные яйца и хреновый характер, – зыркнула Тома на мужчину, которого сложно было послать лесом. И не потому, что двухметровый верзила, а по той причине, что въелся под кожу.
Вредностью, непрошибаемым упрямством, харизмой. Даже замашки тирана и деспота притягивали Тому в этом мужчине.
– Я знал, что тебе дороги мои яйца, малышка, – подмигнул Терехов.
– Сунь их знаешь куда! – зло фыркнула девушка и отвернулась. Вот что он за человек!
– Я бы с удовольствием. Даже знаю самое подходящее место, – вздохнул Терехов. – Завязывай дуться, Тамара Егоровна. Лопнешь.
– Тебя забыла спросить, что мне делать! – негромко пробубнила Тома и все же вывернулась из-под тяжелой и крепкой руки.
Далеко уйти не успела. Ее ноги тут же оторвались от земли, а сама девушка оказалась на широком мужском плече.
– Чертов солдафон! – взвизгнула Томка. – Идиот! Громила!
– Я передумал, малыш. Свидание переносим на завтра. Сегодня у нас по графику миссионерочка, наездница и куни. Порядок можешь выбрать сама, – милостиво сообщил Терехов, упрямо двигаясь по пешеходному переходу.
Тамара красноречиво выразила свое мнение словами, совершенно не свойственными прилично воспитанной девушке. Но понимала, что находится в самом невыгодном положении. Благо, додумалась, сбегая из дома, вместо юбки натянуть на себя джинсы. Хоть какая-то радость.
Головина поняла, что краснеет, ощутив, как ягодицы накрыла широченная ладонь Терехова. Вот ведь гад же! И пусть прохожих было мало, а до дома, где жил Кир – рукой подать, все равно Тома дико смутилась. Что о ней подумают?
И вдруг Головину будто кольнуло что-то. Нехорошее предчувствие опасности. Недоброе. И мороз по коже до мурашек.
– Кирюш?! – выдохнула Тома, вскинула голову, насколько возможно в ее положении попой кверху.
– Да-да, моя радость, люблю, когда ты меня так называешь, – бормотал Терехов.
Но Тома не повелась на легкомысленный тон. Изловчилась, вывернулась. И как только ее ноги коснулись земли, оказалась прижатой к шершавой стене.
Массивная тушка Терехова придавила ее так, что Тома могла едва дышать. А носом девушка уперлась в спину Кира.
Головина не могла рассмотреть, что именно происходит вокруг. Чувствовала, как дернулся Кир всем телом, сквозь зубы выругался.
Тома нырнула руками по мужской талии. Обняла. А душа заледенела, когда пальцы нащупали что-то теплое и вязкое.
– Черт, принцесса, не в тему как-то, – разобрала Тома.
Понимала, что прошла всего пара секунд. А мир рухнул прямо к ее ногам, сломался, рассыпался в острую стеклянную крошку.
Терехов тяжело выдохнул. Обернулся. И начал грузно сползать по шершавой стене на пол.
Тома, в ужасе распахнув глаза, смотрела, как на белоснежной футболке расползается кровавое пятно.
– Тихо, малыш. Без паники. Я с тобой, – бормотал Кир, а Тома поняла, что пальцы не слушаются. Но достать мобильник из кармана необходимо. Жизненно важно.
– Я убью тебя, Терех, если ты помрешь! – рявкнула Тома, но голос ее срывался и дрожал. А вместо слов слух резали всхлипы. И тут же, громче, на гране истерики, в телефон: – Пап! Кира ранили!
Тома что-то кричала. Издалека доносился вой сирены. А Терехов смотрел на свою принцессу, истекая кровью, и думал о том, что несправедливо подыхать вот так и заставлять плакать любимую женщину. Он же не сможет ее оставить. За ней же глаз, да глаз. Иначе ж мужиков набежит – тьма. Отгоняй потом. Морды бей.
Нет, нельзя умирать.
Но Кир прекрасно понимал, что ранение серьезное. И кровь льется слишком быстро. И дышать тяжко. А перед глазами – первая встреча с малышкой. Первый поцелуй. Первая близость.
И мысль – он ведь не сказал ей кое-что важное. Нереально важное. А почему не сказал?
Идиот потому что.
Губы непослушные и сухие. В глотке – пустыня. Но он должен сказать Томе.
– Не уходи от меня, Кирюша, – сквозь вату слышал Кир рыдания любимой девушки, но не мог пошевелиться. А дальше кромешная тьма.
* * *
