Вступление
«Довольно людей кормили сластями;
у них от этого испортился желудок: нужны горькие лекарства, едкие истины».
М. Ю. Лермонтов
«Герой нашего времени»
Редактор газеты «Старгопольский меридиан» Владимир Шарков достал из сейфа связку тетрадей и протянул мне:
– Время «Ч»! Я обещал 20 лет хранить и не заглядывать. А глянуть очень хотелось! Это – дневники моего друга, военного журналиста Петра Ильина. Мы с ним хорошо покуролесили в 2000-м году. Тыловики прозвали его «мятежным корреспондентом». Очень злились на него. Много он кровушки их тыловой попил! А они ему разные «подставы» делали. В конце концов перевели в спецназ, воевать. Да! Вот еще что. Петро искал Героя нашего времени. Ты посмотри в его дневниках. Может, нашел он такого героя.
Шарков похлопал по тетрадям:
– Ты, как молодой журналист, почитай. Поймешь, как надо проводить журналистские расследования. Можешь публиковать. Петро разрешил. Он уехал в Германию лечить сынишку от церебрального паралича. Некогда ему заниматься дневниками. Но будет рад, если страшная правда выплывет наружу.
Редактор меня озадачил. Честно говоря, поначалу я скис. Какие-то пыльные дневники времен Очакова и покоренья Крыма меня совсем не интересовали. Но когда я вчитался в дневники, то прямо ахнул. Простой русский офицер честно рассказывал правду, которую прятала от народа официальная пропаганда.
Часть первая
глава 1
Бой в развалинах Омечу
23 февраля 2000 года. Аргунское ущелье Чечни. Разведпоисковая группа Итум-Калинского погранотряда осторожно подходит к развалинам села Омечу.
Впереди с ручным пулеметом – старшина Птицын.
Я – чуть сзади. За мной – два бойца. Еще четверо разведчиков обходят развалины с другой стороны. Невдалеке медленно кралась вторая наша группа. Численность – пять «штыков».
Внутри развалин слышен смех и говор. Над стенами плывет аппетитный сизый дым костра.
«Чабаны из местных?» – думаю я. Но почему в груди поднимается тревожная волна, и сердце тарабанит? Что чувствует моя душа? Предчувствие беды? Обычно такое тревожное ощущение опасности у меня всегда возникает заранее, как предвестник смертельной опасности. Но здесь – какая опасность? Чабаны и есть чабаны. Сейчас чаем угостят.
Осторожно заглянув в проем окна, беззвучно матюкнулся.
Вокруг костра – бородачи, одетые в камуфляж. Сидели они на корточках. Разговаривали, смеялись. Рядом, в аккуратной пирамиде – автоматы и пулеметы.
«Восемь!» – мгновенно просчитал я количество боевиков.
– Стоять! Ни с места! – заорал Птицын, направив на бородачей ствол. И передернул затвор пулемета.
Бородачи замерли. Осторожно повернули головы. Клацание затвора – явный признак опасности. А они – без оружия! Автоматы и пулеметы – в пирамиде.
– Стоять! Ни с места! – резко повторил Птицын. И опять, от сильного волнения, передернул затвор.
«Бл..дь! Заклинит же!» – матюкнулся я тихо.
Двое бородачей поднялись и медленно подняли руки.
Но встали они так, чтобы закрыть собой остальных. При этом начали говорить на незнакомом для нас языке.
– Арабы! – крикнул Птицын. – Осторожно! Автоматы! Пирамида!
Тут же раздался характерный металлический лязг. Нет, не из развалин. Где-то рядом!
Инстинктивно я повернул дуло автомата в сторону, откуда шел звук. На взгорке стояли, направив автоматы на Птицына, два рослых бородача. Они и передергивали затворы. Под ногами у них лежала большая говяжья нога. Видимо, на обед тащили.
Птицын увидел их и опустил ствол.
«Бл..дь! Щас из восьми стволов шарахнут!» – матюкнулся я про себя. И повернул автомат внутрь развалин.
Бородачи смотрели на меня, не опуская рук.
Немая сцена! И боевики не стреляли, и мы! У каждого в голове одинаковая мысль, только на разных языках: «Стрелять – не стрелять?!»
И тут вмешался его величество случай!
Внезапно тишину Аргунского ущелья расколола автоматная очередь. Затем – другая! Похоже, вторая наша группа вступила в бой.
Краем глаза я увидел, как занервничал Птицын. Он нажал на спусковой крючок. Один раз, второй. Выстрела нет!
Боевики не растерялись. Очереди мгновенно прошили старшину!
Ну а мне повезло! От смерти меня спас Птицын, закрыв от свинца.
Мгновенно я бросился на землю, перекатился в сторону. И открыл огонь.
Боевики упали. Судя по крикам, ранены!
Но восемь бородачей уже схватили автоматы и выскочили из развалин. Действовали они абсолютно правильно, как учит тактика горной войны: ринулись вверх по ущелью, занимая господствующую высоту.
Укрывшись за стволами вековых деревьев, тут же открыли шквальный огонь. Эхо ущелья множило раскаты боя: грохот пулеметных, автоматных очередей, гортанные крики «Алла Акбар!»
Мы с двумя бойцами запрыгнули в развалины. На доли секунд выглядывая из оконных проемов, открыли огонь.
Но боевики оказались опытными стрелками.
Вскрикнув, рядом со мной упал прапорщик Морозов. Кровь заливала его лицо. А он не вытирал ее. Лежал недвижим.
Его однофамилец, рядовой Морозов, метнулся к прапорщику. И крикнул:
– Убит!
И тут же сам уронил автомат. Пуля попала прямо в голову. -Снайпер! – рыкнул я, как будто пытаясь предупредить бойца.
