Прошло почти два года с февраля,
Конца зимы – концовки отношений.
Как быть с любовью, что всегда врала,
Смеясь над тем, что я был откровенный?
Я знаю, что желал, хотел, просил,
Со мною быть открытей чем с другими.
Открыться больше, чем хватало сил,
Открыться больше, чем хватало сил,
Влюблённости эмоции и страсть,
Хоть было не по возрасту обоим,
Не думал я, что можно так упасть,
Порокам быть рабом и подчинённым.
Конечно и она не без греха,
Всю жизнь дружив с отродием быдлячим,
Такая ж, как они растёт – слуга,
С мышленьем только сучьим и собачьим.
Ругались часто – думал изменить,
Но суть у человека неизменна,
Ларец Пандоры для него хранит
И яд и дар, открыть его – бесценно.
– — – — – — – — – — – — – — – — – —
Понятно, что ругаясь столько дней,
И я её и прочее достало.
Нашёлся новый – музыка сильней,
Им лирикой, мне драмой заиграла!
А вместе с этим и её укор,
Как прессом мощным голову давивший —
«Он был моим спасением от ссор,
И от тебя, мой злой и юный бывший».
И взгляд порылся тёмной пеленой,
Всё больше вес эмоций нагнетавший,
Всё разъедавший мраком и виной.
Я вижу – я урод от всех отставший.
Дави, дави, дави меня, дави!
Жестокий развивающий контроль,
Нет радости у этой головы,
Отныне только творческая боль…
– — – — – — – — – — – — – — – — —
Приваренный собою же фрагмент,
Он в памяти, в душе, во всём остался.
Открылся ящик! В нём был инструмент!
В котором вентиль радости сломался…
Стеклянный шарик, чёрный снеговик,
Подарен мне, другими же облапан!
Играй мне на трубе, играй, старик,
На ней всегда зажат минорный клапан.
