Валерий Карт
Книга четвертая
1991 —
«По дорогам пыль густая,
Вдоль дорог – покос,
Сторона моя родная,
Милая, до слез…»
Аленке
Полуулыбка на твоем лице,
Полунамек и полуоткровенье,
Ты наяву, отнюдь не сновиденье,
Стоишь потупясь на своем крыльце.
Печаль стекает на покатость плеч:
Ушел, обидел, не сказав ни слова.
Слеза сверкает на ланитах снова.
О, как ее от горя уберечь?
Струится вечер синий меж домов,
Гроза стихает за далекой рощей.
И виден молний искрометный росчерк,
И в утешенье не хватает слов!
Не комкай губы, нежная печаль,
Не торопи, не искушай надежду.
А ветер – пострелец, лихой невежда,
Уносится в сиреневую даль.
Держитесь!
Всякий за себя,
Один лишь Бог за всех…
Любите ближних, не любя,
И верьте в свой успех.
Спешите!
Поцелуй сорвать
Случайный неслучайно.
И полно, полно уповать
На мессу со свечами…
Мужайтесь!
Слезы ни к чему
Ни в жизни, ни в петле.
Господь уверовал в Фому
И радость на Земле.
Молитесь,
Братия Руси
И в храмах, и в тюрьме!
Помилуй, Господи, спаси,
Не исчезай во мне.
Чудо-Млечному,
В колеснице пророка
Тяготеем к Востоку.
Наслаждаясь полетом
На коврах-самолетах,
Бродим валко и шатко
Мы по лунным ландшафтам.
Каждым чувственным нервом
Мы душою с Венерой
И попутно, и разом
Познакомим вас с Марсом..
Мы – столетий элита
Жизни вечной, орбитной,
И поверьте, не поздно
Нам шарахаться в звездах.
И ничуть не жалеем,
Что в родстве с Водолеем…
И лелеем, как пленниц,
Мы вселенских Медведиц.
Учим «азы» и «веди»
Старых новых созвездий
И бессмертию внемля,
Любим матушку Землю,
Но, почуяв вдруг запах,
Гончих Псов шлем на Запад.
***
За околицей гармонь
В тишину роняет звуки.
Как тревожно от разлуки
В этот вечер голубой.
На истоке трех дорог
Бабье лето задержалось,
Ночь спешит, какая жалость,
Нас не греет свежий стог.
На жнивье упал туман,
Заходилось сердце сладко,
Целовались не украдкой,
Ах, какой хмельной дурман!
Акварельная луна,
Словно голая девица,
Хорошо, что нам не спится,
Ночь желанием полна.
Гармонист устал играть,
Кисеей луна укрылась,
Как же это все случилось,
Мы устали понимать!
Как тоскливо ветер воет
В стылой, слякотной ночи.
В полутьме сидим, нас двое,
Тихо думаем, молчим.
Шевелит цветок лампады
Вечных мучеников лик,
Звук чарующей ламбады
В городском саду затих.
Неразборчивые тени,
Тени движутся, живут,
Чудно как, пропали стены,
Небеса вдали плывут…
Власть отдать готова осень
Снежной матушке зиме.
Мы Спасителя попросим
И не вслух, а на уме:
Силы Духа, силы Слова
И терпения в Любви.
Завывает ветер снова,
С толку сбить нас норовит…
***
Не грусти, подруга, попусту,
Не грусти, прошла весна…
Небо – выцветшею простыней,
Осень красками красна.
Что задумано, не сбудется,
Время – только отдавать…
Кто-то, может, не заблудится
И успеет все объять.
Мы ходили не тропинками,
Руки вскинув к небесам.
Нас не мучили под пытками,
Пытка пущая – я сам.
И верстою стервенелою
Шли открыто, не таясь
И везде старались первыми
Протоптать и снег, и грязь.
А сегодня запорошило
Снегом буйные виски.
Где же ты, моя хорошая?
Я извелся от тоски…
За тобой спешу в нездешние,
Занебесные края…
Надоела вдруг неспешная,
Жизнь ненужная моя…
***
Приснился ночью страшный сон
И липкий, как смола, и темный.
В нем выли ветры в унисон
Собакой тощей и бездомной.
Среди уродливых осин
По болотине бродят твари,
Из жутких топей и трясин
Кивают безобразья хари.
Попал к чертям, как кур в ощип,
Дрожу на кочке, как на плеши.
Вокруг шипенье, вой и всхлип,
А на суку хохочет леший.
За что сия планида мне?
Не пил, не крал, не хаял беса,
А пот ручьями по спине
От ужасов ночного леса.
Поверь, нет худа без добра,
Я поднатужился, поверил,
Дожил, бедняга, до утра,
Перекрестил иконой двери.
И дед мой, немощен и стар,
Прошамкал ртом на ухо тихо:
«Чтоб ночью не попасть в кошмар,
Не накликай под вечер лиха…»
***
Из плена долгов и налогов
И рыночных тяжких забот
Себя тороплю понемногу,
Все грустное – брошу за борт.
Отрину ненужные споры,
Машину поставлю в гараж
И вздрогну в кафе до упора
До важного самого аж!
За милых пью дам и немилых
Брюнеток, блондинок и беж…
Оркестра плывут они мимо
И столиков следуют меж.
И с мордой лица нерутинной
Кадрю и снимаю подруг.
О чудо, походкой утиной
Аннет приближается вдруг.
***
Неопалимая купина
Явилась мне в дороге…
Я не готов, нет времени и сил,
Бросаю скудный скарб
С утра в телегу-дроги
И ухожу туда,
Где плещет мутный Нил.
Язычеством измучена Расея,
Изменой робких душ и слабых тел,
Судьба ведет дорогой Моисея,
Но торжествует власти беспредел.
Привычной стала кровь,
Холера и чума,
Могильный червь жирует…
Выходит – в глаз и в бровь —
От злата без ума, толпа пирует.
Уходит страшный век,
Конец тысячелетью
И мы почти в аду…
Купины вещей свет,
То розами, то плетью
Держись, отец! Иду!
***
Ах, друг мой, псина, славный Шон,
Тебе я предан в год Собаки.
Залижем раны после драки
Под тихий несобачий стон.
Люблю, хочу я всякий день
Смотреть в глаза твои собачьи.
Ты держишь взгляд, а это значит
Любить друг друга нам не лень…
Как славно лапу мне даешь
Пожать рукою человечьей!
И обнимаешь так за плечи,
Что каждый раз по телу дрожь.
И в этой жизни не предашь:
Ты – пес, ты Шон, а не Иуда.
