Необыкновенные истории, как правило, начинаются очень обыкновенно.
Вот и наша история началась с самого обыкновенного. С желания продать старый ковер. Это случилось как раз в то время, когда всему нашему народу срочно понадобилось что-нибудь продать. Прежние деньги рухнули в небытие, новые еще не появились, а жить надо было сегодня и сейчас. Правда, прежде чем начать распродажу своего имущества, народ маленько повалялся в обмороке. Для некоторых особей пожилого возраста этот обморок оказался весьма продолжительным, но основная масса населения не могла позволить себе такой роскоши, потому как кормить детей нужно каждый день, и, в ожидании лучших времен, начала с самого простого, сбывать домашние вещи. Однако, в этот период в цене оказались не все вещи, а самые ценные. Старые иконы, старые сервизы, старые персидские ковры, старинные изделия Палеха и Хохломы.
– А, интересно! – задумчиво уперев взор в чашку с чаем, спрашивает мама, – Сколько сейчас стоит наш старый ковер?
– Какой ковер! – частично оторвавшись от своего внутреннего мира, вопрошает бабушка.
– А тот, который у Даши в спальне висит.
– Бабушкин ковер! – ахнула бабушка, мгновенно переместившись полностью, в наружный мир, – Ты хочешь продать его?
– У Даши через три дня день рождения, – равнодушно отвечает мама, – А у нас ни денег нет, ни продать нечего. У нас, кроме этого ковра, ничего старинного нет.
Бабушка восприняла заявление дочери как скрытый упрек в свой адрес. На упреки любимой дочери она реагировала очень болезненно, потому как считала себя всегда перед ней виноватой буквально во всем. Даже в том, что родила ее.
Но, на сей раз, прозрачный намек на то, что она не смогла обеспечить семью старинными вещами, показался ей настолько несправедливым, что она решила съязвить, и бухнула, вроде как ни с того, ни с сего, – А между прочим, Черри Лунариевич купил себе новую машину, дачу каменную отгрохал, бассейн с фонтаном, сосну по периметру насадил, и до сих пор не женат.
– Я мужа люблю, – рассмеявшись внутри, холодно ответила дочь снаружи.
– Продавай, если хочешь, – поспешно согласилась бабушка, укоряя себя за глупый выпад, и бегом отправилась туда же откуда пришла. В свой внутренний мир. После падения рубля и обесценивания человека как личности в наружном мире, этот другой мир оказался для нее как нельзя более кстати. В нем не было денег, ковров, машин, дач, бассейнов, сосен и телевизоров, зато было очень много философских вопросов, до которых у нее раньше руки не доходили, а теперь вот дошли.
– Только вот что скажет Даша! – продолжала размышлять вслух мама, – Она так любит этот ковер.
– Скажи ей, что отдала его в чистку, а вместо него повесь тот, новый, который уже два года в кладовке пылится, – почти потусторонним голосом откликнулась бабушка. Она за эти несколько секунд уже и думать забыла о старом ковре, потому как новые мысли по поводу устройства вселенной, умудрились начисто вытеснить старые, по поводу сохранения семейных реликвий.
Однако бабушка опять поступила очень легкомысленно, и наружный мир отвесил ей за это внушительную оплеуху в словесном образе, исшедшем из уст дочери.
– Вот ты ей и скажи, – ласково отозвалась создательница оплеухи, и добавила как бы, между прочим, – И вообще, если тебе не трудно, сходи к своим старым знакомым в музее, и спроси, во сколько можно оценить этот ковер.
– Ух, ты! – подумала бабушка, тяжело вздохнув, – Мне же еще и идти спрашивать. Ай, я, яй! Как бы и продавать меня не послали… Она еще и додумать не успела, как услышала из глубины коридора прощальную реплику дочери, – Ну ладно, ма! Я побежала на работу. А ковер я уж почистила и свернула. Он здесь, в коридоре лежит.
– Она заранее все рассчитала и спланировала, – то ли с грустью, то ли с гордостью подумала бабушка о своем, избалованном ею же ребенке. Затем, встала она нехотя с насиженного кресла, приоделась поприличнее, причесалась покрасивее, подкрасила давно отвыкшие от помады губы, взвалила на свои пожилые плечи старый ковер и отправилась в Музей прикладного искусства.
Исчезновение ковра Дашу потрясло. Мама это увидела сразу.
– И что она в нем нашла? – виновато подумала она.
– А что ты в нем находила? – мгновенно явилась ответная мысль.
И вспомнила мама свою детскую кровать, над которой в течение всего ее детства висел этот старый милый ковер. На вышитом ярко-зеленом лугу свернулся клубочком колючий ежик, а над ним зависла хитрющая, рыжая лисица. Лапа ее вот, вот ухватит аппетитный комочек. Стоит ему только зазеваться, и пиши пропало.
И вспомнила мама, сколько раз она свертывалась клубочком, на манер ежика, в своей уютной постели и моментально сладко засыпала. И вспомнила мама, сколько раз запускала она свои руки, туда, куда ее не просили. И когда ее журили за недозволенные шалости, она моментально съеживалась внутри, как тот ежик, и ее почему-то всегда переставали бранить. Вспомнила мама, сколько раз она бывала то ежиком, то лисой, и как мило было ее так быстро прошедшее детство.
