Бессмысленно искать былое в немом, чуть тлеющем костре!
Ты обернёшься, чей-то голос тебя окликнет в тишине…
Но, никого… И свет так редок. Всего один фонарь горит.
Предупреждал когда-то предок: «В полночной хмари не броди!»
Стена обугленного дома. В пустынных окнах темнота.
Тебе картина незнакома – наружу чёрная труба.
А ведь когда-то, в этих окнах, горел улыбчиво рассвет,
А за стеклом, в крахмальных шторах, терялся от торшера свет.
И ты заглядывал подростком в одно из окон: там жила
Девчонка маленького роста, по пояс русая коса.
Она смеялась, танцевала, включая старый патефон,
А позже что-то рисовала… Но, может, то был только сон?!
Дом жил когда-то полной жизнью – вмиг покосился и ослеп,
И вот теперь, справляя тризну, напоминает больше склеп!
И эта участь поджидает всю улицу, что вниз ведёт
К реке, что по весне оттает и в море юность унесёт!
Тоска сжимает сердце. Кру'тит рука брелок и два ключа.
Ты так давно мечтал вернуться – рубил безжалостно, с плеча,
Искал причину, оправданье, а тот последний разговор
Вгрызался памятью в молчанье, в гудков тоскливый недозвон.
Что с ней?! И где теперь родная девчонка – русая коса?
Она теперь совсем большая, есть муж, наверно, и семья!
А ты бессонными ночами всё, как вернёшься, представлял
И постучишь в стекло ключами… Но нет ответа! Дом молчал!
Темно, а город зазывает с проспектов – только заверни!
Там жизнь весёлая, шальная, забыться, да в запой уйти…
Но старый дом зажал клешнями – на месте вертишь ты дыру,
Как будто здесь пророс корнями, примотан скотчем к фонарю!
Вперёд пройдёшь… Знакомый голос тебя окликнет в тишине…
Ты обернёшься… Чёлки волос от глаз закроет, что извне…