В тот же вечер, сразу после суда над Женей, Альбицкий выступал на ютубе.
- Сегодня пойдет речь о новом приговоре Евгению Соболеву. Приговор совершенно изуверский. Тупая, глупая, бессмысленная жестокость.
Мне сложно выступать против смертной казни, поскольку мы сами ее применяем. Но у государства, в отличие от нас, есть много других методов принуждения. Государству она не нужна. И первое, что мы сделаем, когда мы или люди, которых мы поддерживаем, придут к власти, вы удивитесь, мы отменим смертную казнь.
В случае нашего исполнителя не было никаких причин ее применять. Он находился в Психологическом Центре, ему делали коррекцию, на которую он добровольно согласился, и его сейчас переведут в камеру смертников.
Парня собираются казнить, когда процесс психокоррекции не то, что начат, а вчерне завершен. Ну, что здесь сказать? На тот свет с чистой совестью?
Уж, не говоря о том, что это прямо незаконно.
Даже по законам эпохи тирана, которые мы, надеюсь, как-нибудь сложим кучей на широкой площади и подожжем. Потому что ничего лучшего они не заслуживают.
И конституция диктатора, которую он переписывал десять раз по своему вкусу, отправится туда же. А мы погреемся у этого костра.
Теперь о том, кто виноват.
До сих пор мы не внесли в наш список ни одного человека, который боролся с нашей организацией в рамках правового поля, потому что как только мы это сделаем, мы окажемся на одном уровне с уголовниками, которые убирают свидетелей, или отстреливаются от полицейских, исполняющих свой долг.
Мы не там.
Есть такой замечательный следователь Платон Савельевич Зотов. Он был начальником следственной группы, которая занимается Лигой. Именно этот человек вычислил Женю, и мы не успели его эвакуировать. Платона Савельевича нет в нашем списке.
Есть замечательный судья Александр Яковлевич Марков. Это человек, который приговорил Женю к двадцати двум годам лишения свободы. Но это было наилучшее решение в рамках возможного внутри данной политической системы. Мы реалисты, и не ждали оправдания. И, как человек со своими взглядами и представлениями, судья имел полное моральное право вынести такой приговор.
Александра Яковлевича нет в нашем списке. Более того, даже, если бы он приговорил нашего исполнителя к пожизненному заключению его бы все равно не было в нашем списке.
Но случай прокурора Семена Григорьевича Чекмарева совершенно особый. Это человек, который попросил смерти для осужденного с практически завершенным курсом коррекции. Причем сняв с него два убийства. Это чистое людоедство. Даже если бы Женя не был нашим исполнителем, мы бы внесли Семена Григорьевича в список.
И он уже там. Можете проверить.
И я обещаю, что он не переживет Евгения Соболева больше, чем на неделю.
Судья Мизинцева Лариса Алексеевна вынесла смертный приговор, во всем согласившись с прокурором, прекрасно понимая, что делает.
И она не переживет Женю дольше, чем на неделю.
Семен Чекмарев и Лариса Мизинцева не единственные виновные в этом деле, и даже не главные.
Я не сомневаюсь, что приказ отдал человек, которого все знают и который является фигурантом нашего списка с первого дня. Это наш бессменный президент. Мы долгое время даже не пытались исполнить этот приговор. Но и не сидели, сложа руки. И знаете, в его защите есть бреши. Он далеко не неуязвим, мы до него доберемся, и думаю, что уже скоро.
У латиноамериканских клептократий, в одну из которых он превратил Россию, есть слабые места. Избавиться от них можно только вместе с клептократией. Но не буду ему подсказывать.
Что же касается стандартного самооправдания наших подопечных: «Я выполнял приказ» - для нас это ничто. Пустой звук. Это самооправдание фигурантов Нюрнбергского процесса.
Не согласен с приказом – уходи в отставку. Не ушел? – Отвечаешь!
Надо было написать Жене, пока он еще в ПЦ. Но Штерн совсем не понимал, что писать. Надоевшее «держись»? Ему по десять раз на дню это пишут.
«Как ты?» Ну, как! В ответ на такой вопрос либо молчать, либо врать при данных обстоятельствах.
Разве что пересказать выступление Альбицкого. Только цензура может не пропустить.
На помощь пришел Марков.
Он позвонил в тот же вечер и, кажется, даже был трезв.
- Олеж, я тут петицию составил, - сказал Александр Яковлевич.
- По Жене?
- Да, за неприменение смертной казни.
- От своего имени?
- Да.
- Опять попрут из судей, ты же не имеешь права высказываться о решениях коллег.
- Да пошли они в задницу! Хрен они мне рот заткнут. Это, знаешь, не решение, это издевательство над правосудием. Да и какой я судья, если мой приговор можно просто вот так перечеркнуть без всяких оснований!
- И что пишешь?
- Что оснований для применения смертный казни в случае Евгения Соболева нет совсем, поскольку при правильной квалификации ни одно из его преступлений на смертную казнь не тянет, а по совокупности к «вышке» приговаривать нельзя, это, во-первых. Во-вторых, было добровольное согласие на коррекцию, которое вообще исключает смертную казнь. И, в-третьих, психолог, который с ним работал, то есть ты, был категорически против применения высшей меры. То есть решение Мосгорсуда (уж лучше бы был «Мосгорштампом», ей богу!») не только неоправданно жестоко, но и абсолютно незаконно.
