Оркестр, в котором я работаю, выступает сегодня в Центре социальной защиты пожилых людей. Если говорить менее официальным языком – в доме престарелых.
Автобус с артистами, инструментами и костюмами осторожно, дабы не поломать недавно покрашенные лавочки и не раздавить ухоженные клумбы, въезжает в маленький дворик небольшого двухэтажного здания, построенного пленными немцами еще в середине прошлого века. Благодаря социальным программам и вмешательству общественных организаций, здание постоянно ремонтируется и выглядит вполне прилично. Тем не менее, у каждого, кто входит в его двери, возникает какое-то странное, тревожное чувство – осязаемое ощущение старости и одиночества, о которых люди стараются не думать в своей повседневной жизни: так спокойнее. А для тех, к кому старость и одиночество все же пришли, этот вечно ремонтируемый дом является последним убежищем от жестокой реальности наших дней.
Для того чтобы хоть как-то развеять гнетущую атмосферу этих стен, администрация центра постоянно приглашает артистов, поэтов и музыкантов. Наше ремесло призвано творить иллюзию радости и счастья в людских неспокойных душах. И мы готовы выполнить свой долг!
Репертуар концерта подобран грамотно и профессионально – кто-то услышит любимые мелодии своей юности, кто-то споет с оркестром почти забытые, но такие родные песни, а кто-то вспомнит молодость и пустится в пляс под озорные наигрыши балалайки и переливы баянов. Но это будет чуть позже. А сейчас музыкантам нужно подготовиться: переодеться, причесаться, расчехлить и настроить инструменты.
Мы входим в приемную, и в нос ударяет цепкий запах хлорки и вчерашнего ужина. Навстречу важно выступает сотрудник службы безопасности – ветхий старичок с добрыми глазами, но суровым выражением лица и грозно сдвинутыми к переносице бровями.
Видимо, ему часто приходится скучать на посту, так как посетителей практически нет. Но сейчас у дедушки в камуфляжном костюме есть отличная возможность обратить на себя внимание, которого ему так не хватает в жизни, снова почувствовать свою «значимость». Он подходит к нам и, пытаясь изобразить строгость, спрашивает нас о цели визита. Мы показываем ему инструменты, ноты, костюмы и благополучно минуем грозного стража. А затем переходим ту границу, которая оделяет нашу суетливую повседневность от особенного, хрупкого и капризного мира пожилых людей.
Мы внутри. Нас ведут на второй этаж мимо комнаты отдыха, где в углу, рядом с телевизором и огромным шахматным столом с фигурами-великанами, стоят просторные клетки с хомячками, морскими свинками и домашними кроликами. Клетки вычищены, а зверушки ухожены и сыты, потому что у многих обитателей центра еще жива потребность к заботе и состраданию, хотя бы к этим маленьким пушистым созданиям. Когда человек заботится о ком-то, он часто забывает о том, что сам нуждается в заботе.
Свернув из длинного узкого коридора, пытающегося удивить редкого гостя репродукциями известных картин, мы входим в одну из спален, где нам разрешено переодеться в концертные костюмы и привести себя в порядок. Здесь довольно тесно: шесть или семь кроватей – не успеваю рассмотреть точно, – вплотную сдвинуты друг к другу. Но жильцы не жалуются – лучше потесниться, чем быть бездомным.
Зато, какая роскошная картина открывается из окна! Вдаль, сбрасывая с себя уродливые коробки серых домов, навстречу весне убегают зеленеющие поля. Бескрайнее небо парит над чистыми крыльями белоснежных облаков. Душа наполняется знакомой, но до конца не осознанной радостью. И я понимаю, что действительно счастлив, потому что молод и могу хоть сейчас окунуться с головой в эти пьянящие просторы, убежать отсюда туда, где можно спрятаться от тех невеселых мыслей, которые рождаются только здесь. Интересно, когда смотришь на этот красивый пейзаж ежедневно в течение многих лет подряд, кажется ли он таким же прекрасным? Не хотел бы этого узнать…
Но пора спускаться вниз, к публике. В маленькой узкой столовой с белыми стенами из керамической плитки для нас сооружена импровизированная сцена. Стулья расставлены, инструменты настроены, слушатели – на своих местах. Все готово к выступлению. Дирижер делает взмах палочкой, и долгожданный концерт начинается. Здесь я вынужден прервать свой рассказ, так как именно в этом месте должен сделать три удара по большому барабану…
В одной из пьес в моих нотах стоит знак паузы, и я имею возможность лучше рассмотреть сидящих перед оркестром людей. Артист и зрители меняются местами: старики смотрят на меня, но видят лишь свои воспоминания, слышат лишь музыку своей молодости. Я же внимательно заглядываю каждому в лицо и вижу причудливое сплетение судеб. Кто эти люди? Чем они жили? Кого любили? Как попали сюда? Для них сегодняшний концерт – большое событие. Все нарядно одеты, причесаны, глаза светятся радостью и даже счастьем. Кто-то с удовольствием подпевает, а кто-то собирается в пары и танцует. И если для них сегодняшний концерт – праздник, то для нас – всего лишь обычная работа: мы просто нажимаем кнопки и дергаем струны в определенно заученном порядке. Неужели в этом и заключается то, едва уловимое чудо, которое рождает в сердцах пожилых людей такой отклик?
