Войдя в свою квартиру, Анна закрыла дверь и прислонилась к той спиной. Ноги не держали. При одном воспоминании о случившемся щеки вспыхнули еще ярче. В глубине квартиры зазвонил телефон. Скинув балетки, девушка поплелась искать радиотрубку, как всегда заброшенную неизвестно куда. Расшвыряв диванные подушки, выудила невовремя замолчавший аппарат. Идти к автоответчику и смотреть, кто звонил, было лень. Завалившись на диван, закинула ноги на спинку и закрыла глаза. И тут же их отрыла – память услужливо подкинула соседа в одних джинсах. Вздрогнув от нового телефонного звонка, чуть не выронила трубку.
– Алле, – голос был хриплым. – У аппарата.
– Анька, я тебе час трезвоню! – возмущался из трубки голос закадычной подруги Машки. – Ты где была?
– Раком стояла! – выпалила Анька. – Ой!
– А ну-ка, поподробнее, – Машка желала знать подробности, и теперь от нее не отвязаться. – И как? Он красавчик?
– Давай мы не будем это обсуждать, – на щеках уже можно было жарить яичницу.
– Как не будем? Ты в такой позе! Колись. Я просто жажду подробностей, – настырная подруга вцепилась в нее как клещ. “Положить трубку не вариант – будет трезвонить, а то еще и в гости придет. Ей тут через двор, а я в таком виде!” – Аня опять вздохнула. – Алё-ёле, Анька, не спи! Ну как он?
– Наглый. Самоуверенный. Неутомимый, – о, да, эти три часа на коленях на полу она запомнит надолго.
– Ваааууу! – донеслось из трубки завистливо.
“Фигау”, – мысленно ответила Аня.
– Вадик, Вадик, ну поиграй со мной! – очаровательное темноволосое создание снова доставало старшего брата. – Вадя, Вадя, Вадя, Вадя…
Вадим поморщился, ему нужно готовиться к экзаменам в гимназии, а сестренка никак не дает сосредоточиться, прекрасно зная, что, когда его называют "Вадя", это бесит больше всего.
– Я занят. Я меня скоро экзамены, – и снова попытался сосредоточиться, но дьяволенок ангельской внешности уже не хотел смотреть мультики. Ей хотелось пойти погулять с братом. Как истинная женщина, даже в свои шесть лет она понимала, как это классно, когда рядом большой и сильный мужчина – сгонит мальчишек с качели, снимет с дерева мячик и донесет домой на руках, когда она устанет.
– Вадя, Вадя, Вадя… – снова заладила мелкая таким голоском, что брат схватился за голову.
– Отшлепаю! – рявкнул он. Учиться в гимназии было сложно, но он прекрасно понимал, сколько сил и средств потратили родители, чтобы его туда пристроить, поэтому не хотел их подвести, ведь это такой шанс побыстрее продвинуться в жизни.
– Бить детей не педаг… пидаги… пигади… – сестренка не могла выговорить трудное слово. Замолчав, зашевелила губами, пытаясь произнести его, что-то сосредоточенно показывала сама себе на пальцах. После пары минут напряженного сопения, выдала: – Не по учительски! – брат застонал.
"Наверное, не зря родители утверждают, что каждое следующее поколение детей развивается быстрее", – подумал он и встал из-за стола. Придется идти гулять, иначе пигалица не отстанет.
Вадим всем сердцем любил младшую сестру, но это не мешало ему мечтать иногда хорошенько дать ей по шее, такой занозой она росла. Юноша прекрасно помнил, как мать шепотом сообщила отцу о беременности, которая случилась через десять лет. Она плакала, говорила, что теперь, когда они поднимают свое дело, это очень не вовремя. Папа утешал ее, об аборте запретил даже думать, они справятся, раз уж случилась такая радость. С тех пор он перестал просить что-то для себя сверх необходимого, уже тогда осознавая, что родителям тяжело. И даже сейчас, когда уже все хорошо, старался лишний раз денег не брать, учился хорошо, хоть это и было сложно. Особенно потому, что по большей части в классе были детки богатеньких, которые любили хорошенько пройтись по тем, у кого материальное положение хуже. Вадиму оставался год, поэтому, сцепив зубы, он продолжал следовать своему плану. Насколько парень был серьезен, настолько шкодлива была младшая сестра.
Девочка родилась в положенный срок. Малышку назвали Анной. Старший брать сразу влюбился в маленький пищащий комочек, потом ставший девочкой. Потому что орущий пупс с ребенком первое время не ассоциировался. Темные кудряшки, карие глазки, вздернутый носик – его младшая сестра, которую он будет защищать. Правда, когда мелкая научилась ходить, говорить и требовать, он все чаще просил ее вернуть туда, откуда принесли. В больших карих глазенках постоянно плясали чертенята, подбивая Аню на шалости. Наказывать же ее было совершенно невозможно – сдавались даже самые черствые, когда у мелкой начинала дрожать нижняя губка, а в глазах появлялись слезы. Родители, брат, бабушки и дедушки – все плясали под дудку этого дьяволенка.
– Пошли, манипуляторша, – Вадим направился к выходу из квартиры. На улице май месяц, можно не одеваться тепло, обулся и готов.
– Манипур… Кто? – Аня прищурилась. Обзываться они никому не позволяла. Вот и сейчас чувствовала подвох, но предъявить брату ничего не могла. – Это хорошее слово? – Вадим кивнул. – Точно? – ведь плохие слова произносить нельзя.
В общем, он вздохнул с облегчением, когда сестренка пошла в школу. Зато напряглась школа. Мелкая Анечка быстро сколотила вокруг себя банду из поклонников, и милостиво разрешала по очереди носить ей портфель. И если в младших классах ее еще удавалось убедить в чем-то, то с годами не прокатывало уже ничего: в мелкой с виду девчушке обнаружился стальной, но очень вредный характер. Мстительно-вредный характер.
