Владивосток, 1986 год
– Ненавижу! Ненавижу эту школу! – отчаянно рыдала Лиза Лучинская, спрятав лицо в свою подушку. – Мама, они мне все чужие!
Ольга Михайловна тяжело вздохнула и, присев на постель дочери, погладила девочку по встрепанным волнистым волосам каштанового цвета.
– Лиза, сначала все люди друг другу чужие, – попыталась успокоить она зареванное существо, которое только что избило кулаком подушку, а потом в ней же и стало искать утешение. – Сначала чужие, а потом знакомятся, находят новых друзей…
– Друзей? – Лиза подняла на маму полные слез серебристо-серые глаза, вытерла их наволочкой и упрямо помотала головой. – С ними нельзя дружить. Они… Они же просто дикие!
Ольга Михайловна рассмеялась:
– Вот и хорошо, значит – они похожи на тебя!
– Да я ангел по сравнению с ними! – фыркнула Лиза, потом она села на постели, сосредоточенно расправила полы своего халатика, (что делала крайне редко), и с надеждой посмотрела на мать. – А можно я вернусь в свою школу?
Маму заметно передернуло.
– Нет, Лиза, об этом не может быть и речи.
Она начала подниматься, но дочка обхватила ее за талию и скороговоркой затараторила:
– Я больше не буду спорить с учителями, и жечь парты увеличительными стеклами, и прыгать с крыши – тоже не буду! – Она на секунду задумалась о том, что бы такое еще пообещать, и победоносно закончила. – А после уроков – сразу домой!
Ольга Михайловна с сомнением покачала головой.
– Не знаю, Лиза, вряд ли это возможно. К тому же, твоя старая школа в пяти остановках езды на автобусе. Подумай, во сколько тебе придется вставать, чтобы не опаздывать к первому уроку! – Дочь явно собиралась возразить, но Ольге Михайловне уже порядком надоел этот спор. Она решительно встала и пресекла дальнейшие препирательства. – Хватит, Лиза! Ты уже не маленькая, а в новой школе, возможно, у тебя появится шанс найти нормальных подруг вместо тех сорванцов, которые крутились вокруг тебя раньше. Тебе уже тринадцать лет. Тринадцать, а не семь! И девочке твоего возраста полагается вести себя… ну, спокойнее, что ли. Какой пример ты подаешь сестрам?
Лиза всплеснула руками:
– Ты хочешь сказать, что это я должна брать с них пример, да? Носить туго заплетенные косички, брать тебя за руку, когда перехожу дорогу, и барабанить гаммы по три часа в день? – В ее голосе послышалось отчаянье. – Мама, но ведь это они – первоклашки! Я уже в седьмом, и быть такой паинькой – просто смешно!
– Ах, Лиза, если бы ты была паинькой, когда была первоклашкой!
Теплая улыбка Ольги Михайловны имела оттенок иронии и показывала, что предположение далеко от истины, как фантазии Буратино. Она еще раз погладила кудрявую голову старшей дочери и, вздохнув, отправилась готовить обед.
– Все равно я ненавижу эту школу и хочу обратно! – донеслось ей вслед сердитое ворчание Лизы, которая все-таки нашла способ оставить последнее слово за собой.
За порогом детской Ольгу Михайловну поджидали младшие дочери, благоразумно державшиеся подальше от перепалки. Им не терпелось напомнить маме, что в семье Лучинских трое детей, а не одна только Лиза, у которой хватило совести отнимать внимание мамы целых полчаса. А ведь у них, двойняшек, сегодня случился значительно более важный день!
– Мам, а ты знаешь, что нашей учительнице подарили столько цветов, что они не поместились в вазу, и пришлось поставить их в ведро? – проинформировала родительницу серьезная Катя, как только Ольга Михайловна оказалась в зоне слышимости.
– А мне старшеклассники, которые нас в класс отводили, сказали, что у меня самый красивый и самый огромный бант! – гордо заявила веселая Анютка, стремясь порадовать маму, которая неустанно заботилась о внешнем виде дочерей.
– Ну, бант-то у меня лучше! – тут же вступила в спор ее сестра-двойняшка и с досадой добавила. – И вообще, нас с Аней сегодня два раза перепутали! А мы ведь совсем не похожи! Правда, мам? У нас и глаза разные, и волосы.
– Конечно, Катя. Конечно же, вы все разные, – поспешно согласилась Ольга Михайловна, стремясь хоть на этот раз избежать пререканий. – Давайте пойдем на кухню, вы поможете мне порезать хлеб и все-все расскажете.
«Как трудно все-таки воспитывать детей без отца, – мысленно огорчилась она, слушая оживленное воркование дочек, поминутно перебивавших друг друга. – Хотя если бы на работе узнали, что я не могу справиться с тремя девочками – засмеяли бы!»
Ольга Михайловна Лучинская преподавала в музыкальном училище, и держать в узде класс из двух десятков студенток входило в ее прямые обязанности. Причем справлялась она весьма неплохо. Но дочери… Дочери – это совсем другое. Скорей бы уже их папа вернулся из рейса!
Семьи, в которых отец отсутствует дома десять месяцев из двенадцати, во Владивостоке – вовсе не редкость. Город моряков и рыбаков встречает мужчин с распростертыми объятиями. Как дорогих гостей. Хозяйками же в доме, безусловно, являются женщины, самые мудрые из которых отдают пальму первенства мужьям… но только на время их отпуска.
Валентин Сергеевич Лучинский был капитаном дальнего плавания Дальневосточного Морского Пароходства, а Ольга Михайловна – мудрой женщиной, поэтому с момента его возвращения из рейса и до момента отъезда перекладывала на мужа обязанности главы семьи и становилась «слабой половиной». Что было для разнообразия чрезвычайно приятно.
