МАНТРА
I
мудрость индусов безмерно верна.
корова, как бог, встаёт раньше всех,
будит затем пастуха. будит пастух
петуха, солнце чтоб он разбудил,
что позже разбудит меня.
вот и считайте теперь,
насколько далёк от нас бог,
скорее – как мы от него далеки.
он, а, точнее, корова ведёт пастуха
на луга; позже – зарежет пастух петуха,
запьёт его кровь молоком.
солнце всё это осветит,
одобрив, но я не увижу
того, ибо вовсе не выйду из дома
в блаженстве субботнего утра,
впоследствии ставшего днём…
II
вот предо мною всей сутью своей
лежит океан.
я не хозяин ему,
не раб, не враг и не жертва ему,
я – жажда его, я – слово его,
я – мысль его – следствие щёлочи с пеной –
о том, как прекрасно ходить по земле,
мягкою лёгкою поступью ног
баюкать её, и снами взращивать в ней
древа, плоды, травы, ветра и дороги.
и мозг мой, как тот океан:
извилины – волны,
пеной взволнованных дум,
голограммами мысли нисходят
на земли иных измерений,
или хотя бы – о! как же прекрасно,
если бы сталось по небу ходить…
КАРНАВАЛЬНЫЕ
песни карнавальные,
веселие повальное -
влекут дорогой дальнею
уйти, не возвратясь;
мне город сей не мил,
и я б его любил,
если бы не жил
1
в нём вовсе, отродясь.
лишь ты, моя смуглянка,
стуча о банку палкой,
танцуешь спозаранку,
и радуешь мой глаз;
и простынь, словно юбка,
по бёдрам свисла трубкой,
и слышен отзвук гулкий –
то чресел твоих глас.
и ты б ушла со мной,
в фавеле вечный бой
за жизнь забыв, ногой
сойдя со здешних троп;
а впрочем, я как знал, -
напрасно целовал
тебя и обнимал,
ведь карнавал грядёт -
он снова прогремит,
огонь твоих ланит
собою озарит
его, как фонарем;
и снова, в танце я -
печаль свою цедя -
увидевши тебя,
забуду обо всем;
как я б тебя любил,
и был не только мил
тебе, – но целый мир
на веки заменил,
когда бы мы не мы,
и города огни
не те, и город сам -
неведом небесам.
ПЕСЕН ХОРОШИХ
сколько же песен хороших
загубили, чтоб каждый дебил
знал, своей грустью поросший,
что нет, дескать, он не один,
2
что где-то таких же дебилов
сотни сидят и хандрят,
поют эти песни уныло,
аккорд перепутав и лад.
и их утешать бесполезно,
ведь им эта грусть и хандра
так же бесспорно полезна,
как нам – время праздного дня.
ДОРОГА
руля распятие
в кольце рукояти;
беги от всего, беги, -
сломя, хватая, ловя, -
скорость теперь твоя вера:
молись на каждый километр,
на каждый дорожный знак,
как на икону,
от фонаря до фонаря -
считай один световой год
в космосе ночи;
рви жилы
вопреки ремням,
разбивай череп
вопреки подушке безопасности,
сердце размозжи
об лобовое стекло,
и не включай дворники;
днём все слепит и путает,
много отражений, бликов
и прочего ненастоящего;
ночью, благодаря фонарям,
видно все то, что нужно, -
ни больше, ни меньше.
ШВАРТОВЫЕ
мне колени твои,
как кораблю –
швартовые;
я часто за них держусь,
чтобы вновь не унесло
в шторм суеты
всесильного бытия.
3
мне губы твои,
как кочевнику –
оазис в пустыне;
я часто целую их,
чтобы в мире химер
иметь хоть одно
ощущение основы.
мне тело твоё,
как в религии –
мекка, нирвана,
хлеб и вино;
ты не бог, но ты то,
что он даёт:
в конце концов,
мы всегда хотим
именно этого.
«ДА»
и дружбы нет,
и любви нет,
и секса нет,
и бога нет,
и денег нет,
и стабильности нет,
и времени нет,
и мест нет,
и входа нет,
и выхода нет,
и мыслей нет,
и желания нет,
и хлеба нет,
и пива нет,
и водки нет,
и еды нет,
и работы нет,
и будущего нет,
и прошлого нет,
и жизни нет,
и смерти нет, -
и так спокойно от этого,
так хорошо,
не дай бог кому-то
вдруг сказать «да»:
«да» страшнее чумы,
осквернения святынь,
всех изнасилований,
4
войн и убийств мира,
и от него так много
беспокойства и трудностей
в преддверии перемен,
а с «нет» – так спокойно
и здорово, так по-прежнему одиноко,
то есть умиротворённо
в собственной искалеченности
и обиженности на всех и вся,
в собственной усталости
от всех и вся,
то есть от самого себя,
и, скорее всего, это всё оттого,
что и после тебя
в каком-нибудь списке
тоже стоит слово «нет», -
то-то оно такое родное и близкое,
такое дальновидное.
ОТЛИЧИМА
душа от тела отличима,
как вещь и мысль о вещи,
и так же, как и мысль о вещи
за вещью прячется самой,
за телом прячется душа,
украдкой подбирая время,
когда сумеет перейти
к другому телу, чтоб не быть
с поличным пойманной, и тем
своё бессмертие продлить,
продолжить бегство в никуда
от первых искр большого взрыва.
МОДОЙ
если не знаешь,
куда и зачем -
следуй за модой, -
не ошибешься.
верности в моде не больше,
чем в тех, кто стоит у руля
государственных разных режимов.
в конечном итоге – они,
как мода: уходят – приходят
волнами, и мы,
как слепые щенки и котята,
все тонем, и тонем, и тонем.
5
на крайнюю степень отчаянья -
следуй себе самому,
в тебе ещё меньше надёжности,
чем в перечисленном выше.
и что ты теряешь в итоге,
кроме ничейного,
названного чужим,
названного твоим,
названного тобой?
КУПОЛ
если небо – это купол,
становится ясно тогда,
откуда берётся гром:
кто-то стучит по небу,
любопытствуя,
с той стороны,
отсюда и грохот,
оголяющий трещины молний
на поверхности купола;
отсюда и вывод о том,
что всё, что здесь,
скорее всего, пришло
с той стороны:
не важно, зачем,
не важно, почему,
не важно, как;
будь у космоса один путь,
он бы не был так бесконечен,
как поле, в котором
средь пыли и ржи
сотни дорог и тропинок
ждут быть протоптаны кем-то.
если небо – это купол,
то купол, который
