1. Глава 1
Снег сыпался большими хлопьями, укрывая всё вокруг кристально-чистым полотном.
Постепенно скрывалась от человеческого взгляда вся несовершенность окружающего мира. Скрылись все выбоины на асфальте. Спрятались окурки, брошенные у подъезда… Ещё чуть-чуть – и вон та арматура тоже уйдёт под глыбу снега. Всё стало до тошноты идеальным – белым, искристым, чистым. В самый раз петь дифирамбы волшебнице-зиме, радоваться пушистому снегу, в котором можно поваляться с любимым, от души поиграть в снежки с лучшей подругой, слепить снеговика с дочкой. Вот только что делать, если единственный человек, которого ты любила всем сердцем, разорвал его в клочья в то самое трепетное время, когда только учишься любить? Где найти подругу, если всю жизнь тебя сопровождают завистливые взгляды и ложь? Как смириться с тем, что уже десять лет на тебе стоит приговор врачей, отрицающий возможность иметь ребёнка? Как смотреть на себя в зеркало, если только ты и являешься источником всех своих бед? Как научиться радоваться зиме, если пятнадцать лет назад ты под таким же сильным снегопадом убила себя изнутри?
***
Я резко подскочила с места и двинулась в сторону автомобиля, припаркованного у детской площадки. Старые качели, на которых выросло не одно поколение этого дома, возмутительно скрипнули от такого неуважительного отношения и продолжили раскачиваться из стороны в сторону, издавая невыносимые жалостливые звуки.
Достав из кармана связку ключей, быстро отключила сигнализацию и села на водительское сиденье. Салон автомобиля встретил меня неприятной сыростью, от которой не спасал ни норковый мех, ни кожаные перчатки на руках. Привычный полуоборот ключа заставил двигатель «Мерседеса» заурчать.
Я откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и чуть ли не силой принудила себя переключиться из никому ненужных слёзных воспоминаний на более актуальные моменты нынешней жизни. Достав из сумки коричневый кожаный блокнот, служивший мне ежедневником, открыла страницу с завтрашним числом. На пятнадцатое января числились всего пять записей. Самое важное из которых было «Марина Викторовна». Аккуратно выведенные чёрной ручкой слова заставляли каждый раз биться сердце в повышенном темпе. Такое бывает только когда там селится надежда. А ещё когда эта же надежда умирает, точно так же, как и надпись теряется под слоем той же самой пасты, что ещё пару дней назад выводила эти шестнадцать буковок.
Пятнадцатое января станет ещё одним днём, когда моя очередная надежда разрушится словами Марины Викторовны о том, что все попытки тщетны, и очередной метод лечения ничего не поменял.
Потом будут две недели отпуска.
Две недели, которые по традиции я должна буду провести в очередном путешествии. На этот раз мой секретарь заказала билеты в Париж. Милая Танечка даже путеводитель подготовила. Мечтательно рассматривала на картинках Елисейские поля, Эйфелеву башню и другие достопримечательности этого французского города. Зарезервировала столик у окна в «Серебряной башне» – оказывается только здесь можно попробовать фирменную фаршированную утку, которую так любят готовить наши домохозяйки на Новый год и Рождество. Жаль, что старания этой девочки пропадут в мусорном ведре возле выхода из клиники доктора Тадеуш.
Я снова буду две недели рыдать в доме, который вот уже десять лет стоит пустой коробкой на окраине города.
Зайду в него с чёрного входа. Пройду мимо кухни, где так и не закончили проводить электричество, оставив свои вещи в гостиной, где ещё никогда не принимались гости. Поднимусь по винтовой лестнице на второй этаж, где планировались три спальни: моя, гостевая и детская.
Пройдя мимо первых двух, я открою ключом светло-розовую дверь.
Снова все две недели буду изнурять себя оформлением детской комнаты, которая и так уже в идеальном состоянии. В который раз вытру пыль с пеленального столика, поправлю балдахин из светло-бежевой органзы, поменяю местами игрушки.
Две недели самобичевания.
Две недели замаливания грехов.
Две недели прошения о помиловании.
Открыв глаза, я швырнула ежедневник на заднее сидение. Повернув зеркало так, чтобы увидеть свои глаза, пальцами поправила едва заметный макияж и улыбнулась сама себе: «Завтра. Всё завтра. А сегодня – свобода».
Нога вжала педаль газа в пол, отчего автомобиль цвета мокрого асфальта с рёвом выехал со двора на улицу.
Включив первую попавшуюся радиоволну, я направила свой автомобиль в сторону любимого ресторана, который находился у самой окружной дороги. То ли его отдалённое местонахождение, то ли заоблачные цены в прейскуранте делали это заведение полупустым и очень уютным. Тут неизменно играла французская классическая музыка, официанты наряжены в накрахмаленные белые рубашки и чёрные брюки, выполняли свою работу тихо, быстро, не привлекая к своей персоне лишнего внимания.
За окном мигали уличные фонари, выстраиваясь в длинные световые ленты. Пустынная ночная дорога сменялась с широкого проспекта на маленькие узенькие улочки с односторонним движением, давала возможность развить скорость и снова останавливала на очередном светофоре. Вела по прямой линии, а потом резко поворачивала в сторону. Изредка встречались такие же одинокие путники, которым некуда ехать после длинного рабочего дня или же просто не хочется возвращаться в пустую коробку квартир – пусть она и обставлена по последней моде.
