В маленькой комнатке при свете керосиновых ламп Грэйс рожала долгожданного ребёнка, но что-то шло не так, она это чувствовала своим материнским сердцем.
– Вот он, наш мальчик, – проворковала акушерка.
– Почему он не плачет?
Акушерка обескураженно молчала. Она хлопала младенца по попке, но тот молчал.
– Что-то не так? – и откуда только силы взялись? Грэйс приподнялась на локтях, обеспокоенно вглядываясь в лицо Розы.
Роженица откинулась на подушку, почувствовав новый прилив боли. Схватки продолжались.
– Да у тебя близнецы! – всплеснула руками акушерка.
Через полчаса у четы Перри было уже два мальчика. Вот только младенца, родившегося первым, так и не удалось вернуть к жизни.
Обессиленная Грэйс плакала, когда взволнованный муж залетел в комнату, она прошептала ему:
– Прости меня!
– За что, милая?
– Я не смогла, не смогла…
У её груди копошился новорожденный. Он недовольно морщил лицо, не понимая, почему его мамочка не обращает на него никакого внимания, и почему, в конце концов, его не покормят.
– Он голодный, покорми его.
Грэйс судорожно прижала единственного живого сына к груди. Тот заплакал.
– Ты так задушишь его!
Молодая жена посмотрела на мужа. И Уильяма обдало такой волной холода, что он обхватил себя руками, пытаясь согреть.
– Мы назовём его Аленом, – бормотала Грэйс – да, Ален Уэйн Перри.
Она, казалось, забыла о мертворождённом сыне, вглядываясь в крошечное личико Алекса.
– Какой же он красивый, правда, Билли?
– Конечно, самый красивый мальчик на свете.
«Я смотрел на этот новый, чужой мне мир и поражался количеству красок и звуков. И эти мужчина и женщина, мои родители, какие они трогательные и смешные одновременно. А где мой брат? Верните мне брата!!!»
Ален вдруг расплакался, да так горько, что растерявшаяся Грэйс не знала, что делать.
– Господи, да что с ним? Роза, почему он так плачет?
Пожилая женщина взяла на руки крохотный комочек и что-то заворковала над ним. И ребёнок начал успокаиваться.
– Ничего, такое бывает, – успокоила она молодую мать, но сама была не на шутку взволнована. Дитя плакало от боли, вот только, что у него могло болеть так сильно?
В комнате уже было убрано, все разошлись. Покинутый всеми мёртвый малыш лежал на кровати рядом с Грэйс. Она, казалось, только заметила его.
– Боже, что это?
Уильям взял мёртвого сына на руки. Слёзы потекли по лицу мужчины.
– Мы будем любить Алена за двоих.
– Дай мне его!
– Зачем?
– Я сказала, дай!
Теперь у неё на руках было два сына, одинаковых, как две капли воды.
– Вот теперь всё в порядке. Оба моих сыночка со мной.
– Опомнись, Грэйс, у нас только один сын.
– Не говори чушь. Вот видишь, два?
«Да она обезумела!»
– Мы должны похоронить его.
– Кого?
– Ты прекрасно знаешь кого.
– Не дам! Положить такое крохотное существо в холодную землю?
– Тебе надо отдохнуть.
– Ты прав. Глаза слипаются.
Пока жена спала, Уильям обо всём договорился. Крохотный гробик… Боль была невыносимой. Но больше всего его беспокоило, как с этим ударом справится его жена. Он очень любил её, несмотря на тяжёлый вспыльчивый характер, и очень боялся за рассудок Грэйс. Ведь у них теперь есть сынишка с белым пушком на голове и синими, почти чёрными глазами, дух захватывало от этой красоты. Уильям сел за стол, подперев голову руками. Он устал за эти дни, эта извечная погоня за лишним центом, а теперь их трое и придётся работать вдвое больше.
Из дремоты, в которую он начал погружаться, его вывел страшный крик. Мужчина бросился в спальню.
– Он мёртв! Билли, я убила нашего мальчика! – кричала Грэйс, вне себя от горя.
Уильям подскочил к ней, попытался обнять, но жена оттолкнула его.
– Не прикасайся ко мне! Я убийца!
– Успокойся, милая. Он уже родился мёртвым.
Грэйс посмотрела на него бешеными глазами.
– Над нами проклятие! Я знаю.
– Малышка, у тебя были тяжёлые роды. Кто же мог предположить такой исход?
Ален пискнул. Грэйс сразу же схватила его, прижала к себе, дала грудь.
– Его надо похоронить?
– Конечно, как же иначе?
– Ты такой холодный, здравомыслящий, – с презрением произнесла Грэйс.
– Не говори так, мне больно не меньше, чем тебе. И я оплакиваю нашу потерю, но теперь мы должны думать и об этом чуде, а не только о себе.
– Ты прав, прости меня.
– Я люблю тебя. И спасибо за этот драгоценный подарок.
Они оба вглядывались в личико сына, пытаясь предсказать его будущее, но малыш, уже насытившись, спал.
– Он улыбается, клянусь Всевышним!
Уильям погладил огрубевшей ладонью головку сынишки.
На следующий день у Грэйс опять случилась истерика. Когда Уильям вошёл в дом, Грэйс сидела на стуле и, крепко прижимая к себе мёртвого ребёнка, пела ему колыбельную. Муж подошёл к ней, присел на корточки.
– Милая, отдай мне ребёнка, его надо похоронить и научится жить дальше.
– Уйди! Ты ничего не понимаешь! Убирайся!
И вдруг из спальни послышался плач Алена.
– Ты оставила его одного?
Уильям вынес кричащего сына, протянул жене.
– Ты забыла о нём. Его надо покормить.
Она подняла на него глаза. И Уильям отшатнулся, на дне глаз, которые он так любил, плескалось безумие.
– Нет, не забыла. Как ты мог такое подумать обо мне?
– Грэйс, милая, отдай мне Джесси, пожайлуста. Мы должны смириться.
