Что если весь мир исчезнет? Рухнет и расколется на мелкие кусочки? Разлетится вдребезги? Или утонет в слезах матерей, чьи дети отдали свои жизни за мир? Или его просто разорвет ненависть и неприязнь людей друг к другу? А что если…
Резкий треск возле моего уха возвращает мысли на место в голову. Рука уже машинально тянется к краю тумбочки, чтобы выключить проклятый будильник, но никак не может попасть по нему. А этот надоедливый кусок металла продолжает трезвонить и назойливо трещать над самым ухом. Я беру двумя руками подушку и «топлюсь» в ней. Мягкий пух на мгновение заглушает звук будильника, но тут же меня будит мать. Она кричит что-то невнятно, я еле разбираю слова. Заставляю себя оторвать руки от подушки и выныриваю из пуха. Переворачиваюсь на спину, и раскидывают руки. Мой взгляд устремлен в потолок. Он такой белый и чистый, не то, что мои серые будни, которые превратили мою жизнь в ад. Каждый день начинается одинаково… Будильник, ор матери, проклятия отца… И так изо дня в день, из года в год. Но я уже привыкла. 15 лет живу по этим законам, которые создала моя семья, мой город, моя страна…
Не время размышлять о моей несчастной жизни. Я сползаю с кровати и сажусь напротив своего комода с одеждой. Открываю ящик. Он наполовину пуст, из большинства вещей я давно выросла. На дне валяются штаны и водолазка блеклых тонов. Я достаю свои скудные пожитки и натягиваю на себя. Ползу на кухню, где меня ожидает семья. Дом у нас небольшой, я могу перейти в кухню буквально за шаг из своей комнаты. Проходы узкие, комнаты маленькие. Никакой роскоши, а она нам, впрочем, и не нужна.
Вот я наконец-то могу разнюхать, что меня ожидает перловая каша. Та еще скверная гадость. Есть ее на завтрак, обед и ужин я уж точно не собираюсь. Отец сидит, ссутулившись над тарелкой, соскребая ложкой остатки месива. Мама уже давно все съела и моет посуду. Она окидывает меня грозным взглядом, а потом переводит его на отца. Только сейчас я замечаю, как он нахмурил брови. Он явно был зол на маму за что-то. Не люблю копаться в чужих душах, да и надоело это порядком. Молча я сажусь за наш маленький стол и пододвигаю к себе перловку. Она уже остыла и выглядит еще противнее. Иногда, кажется, что если я переверну, ее она не упадет. Взяв в руку ложку, я небрежно ковыряюсь в каше. Где-то снизу слышится цокот длинных когтей. Я отодвигаю скатерть и вижу, что под столом, у самых моих ног сидит наша собака Ева и жалобными глазами смотрит на меня. Вот уж кто точно не откажется от тарелки каши. Я окидываю взглядом кухню и вижу, что никто не обращает на меня никакого внимания. Еве повезло, я плавно опускаюсь под стол и ставлю тарелку с кашей перед ней. Она с жадностью начинает слизывать эту гадость с тарелки. Не представляю, как она это ест. Я вылезаю из-под стола и встаю. Быстрым шагом возвращаюсь к себе в комнату, хватаю сумку с учебниками и направляются к прихожей. Я надеваю куртку и ботинки, открываю дверной замок и выхожу.
– Я в школу! – небрежно бросаю я по привычке. Мой голос остается в доме вместе с моими родителями, которым вряд ли есть до меня дело. Я быстро сбегаю по лестнице у крыльца и устремляюсь к еще более ужасному зданию, которое носит название – школа.
Спешить мне не зачем, всё равно опоздаю и приду ко второму уроку. Поскольку у меня есть целый час дойти до школы я могу оглядеться вокруг. Окинув взглядом улицы, я с ужасом понимаю, что нам не выжить в этом мусорном баке, который имеет право носить гордое название город! Не выживем! На каждом углу свалка, в каждой канаве валяется какой-нибудь алкаш. Невыносимая вонь от фабрик и заводов. В каком же ужасном месте живут дети и помладше меня.
Мой взгляд падает на дом, в котором живет моя одноклассница и подруга Бренда. Красивая девчушка с белокурыми локонами, всегда собранными резинкой в высокий хвост. Она порядочный человек, не то, что я. Всегда приходит в школу вовремя, делает уроки, да и вообще она даже чересчур правильная. Её отец, как мне известно, владеет небольшой конюшней на окраине города. Я оборачиваюсь в противоположную сторону. Быстрым шагом передвигаюсь в обратном направлении. Школа осточертела мне уже давно, пора что-то менять в этой обыденной жизни.
Мой шаг ускоряется, а сердце колотится все сильнее. Силы уже иссякли, когда я уперлась в огромные деревянные ворота. Конюшня находилась не так уж далеко от моего дома. Я с семьей жили в самом бедном участке нашего города, и только конюшня делала его хоть немного известным. Каждое утро, по дороге в школу я встречала множество ребят верхом на красивых лошадях. Что-то меня тянет к этим прекрасным существам, которые в миллионы раз искреннее, чем люди. Приободрившись воспоминаниями, я сильно стучу кулаком в ворота. Дерево настолько отвердело, что костяшки моих пальцев краснеют, как после хорошей драки. Дверь открывать никто не спешит. Наверное, родители Бренды сильно заняты, или еще не пришли. Мои размышления прерывает звук ключа в замочной скважине. Два поворота и образуется щель между воротнями. Из нее высовывается отец Бренды.
