И простить нельзя,
и забыть невозможно.
Я освоила статус «всё сложно»…
Прилетал наш Амур, непривычно суров,
Он не тратил на нас объяснительных слов,
Вырвал стрелы из наших остывших сердец,
И любви моей сложной – конец.
В окно стучал колючий снег,
А за спиной закрылась дверь —
Ушёл ненужный человек…
И я придумала апрель:
Растаял снег моей души,
Была обида горяча,
Бежали слёзы, как ручьи…
И я придумала печаль,
Тонула в ней и шла ко дну,
А так хотелось жить любя,
Делить вдвоём одну весну!..
И я придумала тебя.
И жить, как мы живём – невыносимо:
Страдать, не замечать, терпеть, молчать,
И на душе так тошно и плаксиво,
Что хочется саму себя обнять,
И хочется забыть тебя случайно
В вагоне переполненном, в час пик,
И на душе так тускло, так печально,
А впереди не выход, а тупик…
Почти враги, ещё чуть-чуть и точка,
Ещё совсем немного до чуть-чуть,
До самого последнего глоточка
Того, что не спасти и не вернуть.
Надо было нам простить,
а не проститься.
Просто вырвать и забыть
одну страницу.
Можно было подождать,
а мы расстались
И любовь свою спасать
не догадались.
Нас теперь, как пёсью кость,
обида гложет,
И разбавить шуткой злость
никто не сможет.
И, наверно, лучше лгать
и притворяться…
Надо было всё прощать!
А не прощаться.
Я долго молчала
И делала вид:
Довольный сначала
(Тебя это злит),
Потом недовольный
(Тебя это бесит),
Красивый и стройный
(В моём сложном весе),
Потом – надоело!
И кончились виды.
Терпенье сгорело,
Скопились обиды.
Теперь я такая,
Какой быть хочу:
Всё время болтаю —
Совсем не молчу!..
Ты сдался без боя
И делаешь вид,
Что этим доволен
(Меня это злит).
Пришла весна и наступила
На след сбегающей зимы.
В ручьях купаясь, небо плыло,
Лучились мы…
Но лето пылкое созрело —
Палила спелая жара —
И «мы», расплавясь, догорело…
Пришла пора.
Пока с тобой жила, я плакать разучилась,
И озеро невыплаканный слёз
Во мне в большую льдину превратилось,
И ты со мной замёрз.
Мы продолжаем жить, как два сугроба,
Так, снежными, приходится стареть,
И мёрзнем, мёрзнем вместе, мёрзнем оба…
И некому согреть.
Мы мяли пол,
мы двигались в пол-ритма,
Тела слепились в томном единении,
И ощущений чувственных палитра
Обогащалась от прикосновений.
Летели звуки в ульи-уши наши,
И мы звучали оба в резонансе,
И ни одной нелепой ноты фальши —
Ни в в нас, ни в опьяняющем балансе…
Ты режешь взглядом
И колешь словом.
Я – словно бабочка на булавке.
Полёт мой прерван и мир мой скован
И я твоей подчиняюсь правке.
Ты давишь тоном
И душишь пылом,
Снимаешь тонкой кудряшкой стружку.
В руках твоих – колдовская сила.
Но ты сломаешь свою игрушку…
Не обещай, что будет по-другому,
Что если ты вернёшься – всё изменится,
Что ты по нашему скучаешь дому —
А мне не верится, совсем не верится!
Я помню всё – не так, как ты запомнил —
До мелочей, до взглядов, жестов, мимики,
Отравой слов была я переполнена —
Поэтому молчи! Не надо лирики.
Во всём винишь меня,
И я не возражаю,
Сама себя виня,
Тебя я провожаю:
Без просьбы всё вернуть,
Пытаясь улыбнуться,
К тебе спешу прильнуть,
В последний раз коснуться,
Обнять, шепнуть: «Прости…»,
Но так, чтоб не услышал,
И вслед – «Не уходи!»,
Когда уже ты вышел.
Судьба решила – мы не встретились!
Прошли друг друга стороной,
Не притянулись, не заметились
И не сложились под Луной.
И я брожу по жизни брошенной,
Не раз обманутой судьбой,
Не той любовью огорошенной
И осчастливленной не той.
А ты берёшь от жизни лучшее!
Но иногда, в щемящем сне,
Грустит душа твоя заблудшая
И вспоминает обо мне.
Мне хотелось уйти, я хотела остаться —
Было трудно решиться на то и другое.
Под гипнозом твоим продолжала влюбляться
И всё больше склонялась, что лучше – второе.
Я осталась, и мне бы хотелось надолго,
И не важно, насколько ты хочешь того же.
Я готова к условиям, правилам, торгу,
Лишь бы чувствовать руки твои своей кожей.
А пока – наши чувства с тобой совпадают,
А пока – друг без друга дышать невозможно!
И не хочется думать, что всё угасает.
Но тревожно.
Мы так безудержно горели —
Стояли дыма два столба!
Столкнула лбами нас судьба,
И искры пулями летели!..
Но быстро кончился запал —
Нас пламя наше погасило:
Увы, губительная сила —
Ведь мы друг другу встречный пал…
Остались пепел и зола,
И горечь привкуса безумства…
Всепожирающее чувство
Сгорело в нас двоих дотла!
Не взметнуться в молчащее небо,
Не раскинуться в облаке снега,
Не ловить птицу счастья за хвост,
Не запеть мимо нот в полный рост,
Не запить от души за гроши,
Не отбрасывать тени в тиши,
Не рыдать до потери сознания,
Не копить, как монеты, страдания,
Не желать ничего, что не сбудется,
Не держать никого, кто забудется,
Не нырнуть, словно в омут, до дна,
Не соврать, что кому-то нужна…
Потому что оставил без сил:
Не спасал, не жалел, не простил.
Холодный день,
холодный дождь,
холодный город.
Я поднимаю к небу зонт, и плачут спицы.
А дождь плевал на зонт, и дует ветром холод,
и попадают капли на мои ресницы…
Холодный ветер, дождь,
холодный дом и вечер.
«Я не любил тебя!» – ты на прощанье бросил.
